Лишь постепенно он приобретал отчётливость. Потом глаза мальчика расширились, а губы с ужасом прошептали:
- Господи, ну и рожа!..
Это он, надо полагать, заметил склонившуюся над ним Марху – женщину, что все эти дни ухаживала за ним. Точнее, звали её Марх, но Аля против воли приставляла к имени женское окончание.
Глаза Антона заметались, затем сфокусировались на Алине. Видно, он удивился: взгляд снова перенёсся на Марху, вернулся к Але, затем обежал своды пещеры с мечущимися на них отсветами костра – и снова упёрся в Алину.
- Где я? – сиплым голосом произнёс мальчик.
Глаза девочки поплыли слезами. Господи, самое главное произошло – Антошка выжил и пришёл в себя! Как же она боялась его потерять все эти дни!
Захотелось, как медсестра в кино, ласково сказать ему: «Лежи. Лежи!» и подоткнуть одеяло.
Но Антон и так лежал, не шевелясь. И подоткнуть было нечего, кроме, разве что шкуры, которая закрывала ноги.
Алина вытерла слёзы и нежно, как могла, проговорила:
- Всё в порядке, Антошка! Антошенька… Мы у друзей. Нас опять перенесло. К пещерным людям. Наверное, неандертальцам… Но они – друзья. Тебя лечат…
Словно иллюстрируя последний тезис, в «кадре» появились руки настоящей «медсетры» Марх. Взгляд Антона опасливо метнулся к ним. Можно было понять: крепкие, с заметным волосом сверху пальчики женщины никак не подходили на символ медицинской заботы о больном. Тем не менее Марх демонстрировала именно это: она приподняла голову мальчика, а к губам его поднесла корчажку с водой.
Тот жадно глотнул.
Алина внутренне пристыдила себя: столь естественный поступок как подать больному попить ей в голову не пришёл.
- Рассказывай, - напившись, велел Антошка. – А то у меня как во сне всё. Только что ящер перед лицом прыгает, а уже через секунду лохматая рожа напротив. Можно умом двинуться, - хихикнул он, но тут же скривился:
- Господи, больно-то как! У меня что, рёбра поломаны?
Алина помнила свой разговор с Мархой в самом начале. Тогда та весьма наглядно провела костяшками пальцев по рёбрам девочки, а потом сделала выразительный жест, будто что-то ломала.
- Похоже, что так. Но главное – ты крови много потерял. Понимаешь, перевязать мы тебя не смогли качественно… А потом я долго камень искала… этот проклятый. А потом, видно, ты… то есть твоей воли не хватило, и он нас не домой вернул, а сюда перенёс. А куда, что это за времена – непонятно.
- Не помню ничего, - прошептал Антон. – Вижу только морду эту из темноты, удар… И опять морду. Получше, правда…
- Не говори так, - с опозданием, но всё же решила девочка защитить славную тётьку. – Это Марха. Она за тобой ухаживала. Она хорошая. Тебя тут лечила здешняя колдунья… знахарка, то есть, - поправила себя Алина. – А Марха ухаживала, помогала.
- Да ладно, я ж так, - проговорил Антон и снова поморщился от боли. – Просто привыкнуть надо. Никогда не видал живых неандертальцев. А похожи, как в книжках…
А где Гуся? – внезапно вспомнил он.
Алина хихикнула:
- На охоту ушедши. Он тут с местными ребятами подружился. Они его с собой охотиться позвали. Вчера ещё ушли. Мамонта нам принесёт…
И тут снаружи, у входа в пещеру послышался шум. Отрывистые фразы, возгласы, чей-то жалостливый вскрик.
Алина обернулась.
Марх подскочила, бросилась на шум. Слышно было, как она что-то быстро затараторила. Так-то они уже вполне с Алиной друг друга понимали, но тут звуки лились слишком быстро. Пока сообразишь, какое слово сказано, три других пропустишь. Но сами интонации заставили вновь зародиться в душе мокрому туману страха. Что-то явно случилось.
Объяснения долго ждать не пришлось Марх, колдунья Ама и воин-охотник из тех, что вчера ушил вместе с Гусей, подошли к девочке и лежащему раненому мальчику.
- Арина… - проговорил воин. – Саса. Уламр. Увели…
