Мне не раз говорили, что они делают со своими главарями при [их] смерти дела, из которых самое меньшее—сожжение, так что мне всё время очень хотелось познакомиться с этим, пока не дошла до меня [весть] о смерти одного выдающегося мужа из их числа. Итак, они положили его в его могиле и покрыли её над ним настилом на десять дней, пока, не закончат кройки его одежд и их сшивания.
Великоват срок. Однако мы ещё увидим, для чего на самом деле понадобились эти десять дней.
А именно: если [это] бедный человек из их числа, то делают маленький корабль, кладут его в него и сжигают его [корабль]. Что же касается богатого, то собирают то, что у него имеется, и делят это на три трети, причем [одна] треть—для его семьи, [одна] треть на то, чтобы на неё скроить для него одежды, и [одна] треть, чтобы на неё приготовить набиз, который они пьют до дня, когда его девушка убьёт сама себя и будет сожжена вместе со своим господином. Они, злоупотребляя набизом, пьют его ночью и днём, [так что] иной из них умрёт, держа кубок в руке.
Набиз – это мусульманский напиток, приготовляемый из фиников и изюма путём замачивания и кипячения. Иными словами, аналог пиву. Кое, надо полагать, русыипили. И вэтом случае оно, конечно, бывает, что от пьянства умирают, но насчёт пущенной на пропой трети имущества руса, у которого, скажем, жена носит три монисто, - как-то не верится. Особенно при тогдашней глубокой дешевизне глубоко натурального продукта… Тут переводчик явно похихикал над любопытным арабом.
Они в те десять дней пьют и сочетаются [с женщинами} и играют на сазе. А та девушка, которая сожжёт сама себя с ним в эти десять дней пьёт и веселится, украшает свою голову и саму себя разного рода украшениями и платьями и, так нарядившись, отдаётся людям.
Если умрёт главарь, то его семья скажет его девушкам и его отрокам: «Кто из вас умрёт вместе с ним?». Говорит кто-либо из них: «Я». И если он сказал это, то [это] уже обязательно, — ему уже нельзя обратиться вспять. И если бы он захотел этого, то этого не допустили бы. Большинство из тех, кто это делает, — девушки. И вот когда умер тот муж, о котором я упомянул раньше, то сказали его девушкам: «Кто умрёт вместе с ним?» И сказала одна из них: «Я». Итак, её поручили двум девушкам, чтобы они охраняли её и были бы с нею, куда бы она ни пошла, настолько, что они иногда [даже] мыли ей ноги своими руками. И они [родственники] принялись за его дело,— за кройку для него одежд и устройство того, что ему нужно. А девушка, каждый день пила и пела, веселясь, радуясь будущему.
Ирнформация, в общем, цельная, но по не очень чистой логикееёпредставления видно, что первый абзац представляет собою снова внешнее – возможно, последующее – комментирование.
Когда же наступил день, в который должшы были сжечь его и девушку, я прибыл к реке, на которой [находился] его корабль, — и вот он уже вытащен [на берег] и для него поставлены четыре устоя из дерева хаданга и из другого дерева [халанджа], и вокруг них поставлено также нечто вроде больших помостов из дерева. Потом [корабль] был протащен, пока не был помещён на это деревянное сооружение. И они стали его охранять, ходить взад и вперед и говорить речыо, для меня меня непонятной. А он [умерший] был ещё в своей могиле, [так как] они [ещё] не вынимали его.
В середину этого корабля они ставят шалаш, из дерева и покрывают этот шалаш разного рода «кумачами». Потом они принесли скамью, поместили её на корабле, покрыли её стёгаными матрацами и византийской парчой, и подушки — византийская парча. И пришла женщина-старуха, которую называют ангел смерти, и разостлала на скамье упомянутые нами выше постилки. Это она руководит его обшиванием и его устройством и она [же] убивает девушек. И я увидел, что она старуха-богатырка, здоровенная, мрачная.
Вот тут и становится понятно, с какой стати так долго шили некие погребальные одеяния. Разумеется, русы не возили с собою в торговые экспедиции старух-похоронщиц, как мы не возим с собою в командировки своих похоронных агентов. Вероятнее всего, в эти десять дней какой-то кораблик сбегал в то место, которое можно назвать базой русов, и привёз агентессу оттуда. Судя по сроку, за это время от Булгара гонец мог доплыть до Тимерёва или Сарского.
Когда же они прибыли к его могиле, они удалили землю с дерева [настила], удалили дерево и извлекли его в покрывале, в котором он умер. И я увидел, что он уже почернел от холода этой страны. Ещё прежде они поместили с ним в могиле набиз, [какой-то] плод и лютню. Теперь они вынули всё это. И вот он не завонял, и и нем ничего не изменилось, кроме его цвета.
Тут очень похоже на известную технологию выдерживания тела в мёде, чтобы оно не успело разложиться.
Тогда они надели на него шаровары, гетры, сапоги, куртку, парчовый хафтан –
- ага, вспомним второй абзац этого же сочинения, где говорится, что русы не носят «хафтанов»! – те самые противоречия в информемах, которые и говорят, что текст носит составной характер, и над ним какбы и несколько авторов не потрудились… -
- с пуговицами из золота, надели ему на голову шапку из парчи, соболью, и понесли его, пока не внесли его в находившийся на корабле шалаш, посадили его на стёганый матрац, подперли его подушками и принесли набиз, плод, разного рода цветы и ароматические растения и положили это вместе с ним. И принесли хлеба, мяса и луку и оставили это перед ним. И принесли собаку, рассекли её пополам и бросили её в корабль. Потом принесли всё его оружие и положили его рядом с ним. Потом взяли двух лошадей и гоняли их до тех пор, пока они не вспотели. Потом рассекли их мечами и бросили их мясо в корабле. Потом привели двух коров, также рассекли их и бросили их в нём. Потом доставили петуха и курицу, убили их и оставили в нём.
А парень-то побогаче был, нежели даже тот хёвдинг из Шелковиц, о котором шла речь в разделе про археологические источники! Там всё же только одну лошадь с ним на тот свет отправили. Но главное – что писание очевидца соответствует тому, что мывидим при археологическом отображении захоронения знатного руса скандинавского происхождения!
Собирается много мужчин и женщин, играют на сазах, и каждый из родственников умершего ставит шалаш поодаль от его шалаша. А девушка, которая хотела быть убитой, разукрасившись, отправляется к шалашам родственников умершего, ходя туда и сюда, входит в каждый из их шалашей, причём с ней сочетается хозяин шалаша и говорит ей громким голосом: «Скажи своему тосподину: «Право-же, я совершил это из любви и дружбы, к тебе». И таким же образом, по мере того как она проходит до конца [все] шалаши, также [все] остальные с ней сочетаются.
Когда же они с этим делом покончат, то, разделив пополам собаку, бросают её внутрь корабля, а также отрезав голову петуху, бросают [его и его голову] справа и слева от корабля.
Петухи – это тоже знакомо. Греки описывают, как русы постоянно приносят в жертву петухов. Ну, например:
На этом острове они совершают свои жертвоприношения, так как там стоит громадный дуб: приносят в жертву живых петухов, укрепляют они и стрелы вокруг [дуба], а другие - кусочки хлеба, мясо и что имеет каждый, как велит их обычай. Бросают они и жребий о петухах: или зарезать их, или съесть, или отпустить их живыми.
Но вернёмся кпохоронам знатного руса:
Когда же пришло время спуска солнца, в пятницу, привели девушку к чему-то, сделанному ими ещё раньше наподобие обвязки ворот . Она поставила свои ноги на ладони мужей, поднялась над этой обвязкой [смотря поверх неё вниз], и произнесла [какие-то] слова на своем языке, после чего её опустили. Потом подняли её во второй раз, причем она совершила подобное же действие, [как] и в первый раз. Потом её опустили и подняли в третий раз, причем она совершила то же своё действие, что и в первые два раза. Потом ей подали курицу, — она отрезала ей голову и швырнула её [голову]. Они [же] взяли эту курицу и бросили её в корабль. Итак, я спросил переводчика о её действиях, и он сказал: «Она сказала в первый раз, когда её подняли: «Вот я вижу своего отца и свою мать», — и сказала во второй раз: «Вот все мои умершие родственники, сидящие», — и сказала в третий раз: «Вот я вижу своего господина, сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот он зовёт меня, — так ведите же меня к нему».
Итак, они прошли с ней в направлении к кораблю. И она сняла два браслета, бывшие на ней, и отдала их оба той женщине-старухе, называемой ангел смерти, которая её убьёт. И она сняла два бывших на ней ножных кольца и дала их оба тем двум девушкам, которые [вcё время] служили ей, а они обе — дочери женщины, известной под названием ангел смерти.
После этого та группа [людей], которые перед тем уже сочетались с девушкой, делают свои руки устланной дорогой для девушки, чтобы девушка, поставив ноги на ладони их рук, прошла на корабль. Но они [ещё] не ввели её в шалаш. Пришли мужи, [неся] с собою щиты и палки, а ей подали кубком набиз. Она же запела над ним и выпила его. И сказал мне переводчик, что она этим прощается со своими подругами. Потом ей был подан другой кубок, она же взяла его и долго тянула песню, в то время как старуха торопила её выпить его и войти, в палатку, в которой [находился] её господин.
И я увидел, что она растерялась, захотела войти в шалаш, но всунула свою голову между ним и кораблем.
Не очень понятно, но это именно такая деталь, которая говорит о подлинности информации, передаваемой свидетелем. Девушка, естественно, раньше не умирала, потому растерялась, да и вдруг нахлынувший страх смерти содействовал растерянности.
Тогда старуха схватила её голову и всунула её [голову] в шалаш и вошла вместе с ней, а мужи начали ударять палками по щитам, чтобы не был слышен звук её крика, вследствие чего обеспокоились бы другие девушки и перестали бы стремиться к смерти вместе со своими господами. Затем вошли в шалаш шесть мужей из [числа] родственников её мужа и все [до одного] сочетались с девушкой в присутствии умершего. Затем, как только они покончили с осуществлением [своих] прав любви, уложили её рядом с её господином. Двое схватили обе её ноги, двое обе её руки, пришла старуха, называемая ангел смерти, наложила ей на шею верёвку с расходящимися концами и дала её двум [мужам], чтобы они её тянули, и приступила [к делу], имея [в руке] огромный кинжал с широким лезвием. Итак, она начала втыкать его между её ребрами и вынимать его, в то время как оба мужа душили её верёвкой, пока она не умерла.
Потом явился ближайший родственник умершего, взял палку и зажёг её у огня. Потом он пошёл, пятясь задом, — затылком к кораблю, а лицом к людям, [держа] зажжённую палку, в одной руке, а другую свою руку на заднем проходе, будучи голым, — чтобы зажечь сложенное дерево, [бывшее] под кораблём. Потом явились люди с деревом [для растопки] и дровами. У каждого из них была палка, конец которой он зажёг. Затем [он] бросает её в это [сложенное под кораблем] дерево. И берётся огонь за дрова, потом за корабль, потом за шалаш, и мужа, и девушку, и [за] всё, что в нём [находится]. Потом подул ветер, большой, ужасающий, и усилилось пламя огня и разгоралось это пылание.
Далее снова передаётся деталь, свидетельствующая о непосредственном наблюдении автором происходящего:
Был рядом со мной некий муж из русов. И вот я услышал, что он разговаривает с бывшим со мной переводчнком. Я спросил его о том, что он ему сказал. Он сказал: «Право же, он говорит: «Вы, арабы, глупы». Я же спросил его об этом. Он сказал: «Действительно, вы берёте самого любимого вами из людей и самого уважаемого вами и оставляете его в прахе, и едят его насекомые и черви, а мы сжигаем его во мгновение ока, так что он немедленно и тотчас входит в рай». Потом он засмеялся чрезмерным смехом. Я же спросил об этом, а он сказал: «По любви господа его к нему, [вот] он послал ветер, так что он [ветер] возьмёт его в течение часа». И в самом деле, не прошло и часа, как корабль, и дрова, и девушка, и господин превратились в золу, потом в [мельчайший] пепел.
Потом они соорудили на месте этого корабля, который они [когда-то] вытащили из реки, нечто вроде круглого холма и водрузили в середине его большое бревно маданга, написали на нём имя [этого] мужа и имя царя русов и удалились.
Казалось бы, всё. Но дальше наш автор совершает головокружительный кульбит, резко переходя к совершенно другой теме. А для связки добавляются слова –
- он сказал –
- производя впечатление, что рассказывает всё тот же рус. Будто тому делать нечего, как немедленно после похорон поведать путешествующему арабу о нижеследующем:
Он сказал: Один из обычаев царя русов тот, что вместе с ним в его очень высоком замке постоянно находятся четыреста мужей из числа богатырей, его сподвижников, причём находящиеся у него надёжные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты из-за него.
С каждым из них [имеется] девушка, которая служит ему, моет ему голову и приготовляет ему то, что он ест и пьёт, и другая девушка, [которой] он пользуется как наложницей в присутствии царя.
Эти четыреста [мужей] сидят, а ночью спят у подножия его ложа. А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для eго постели. Иногда он пользуется как наложницей одной из них в присутствии своих подвижников, о которых мы [выше] упомянули. И этот поступок они не считают постыдным. Он не спускается со своего ложа, так что если он захочет удовлетворить некую потребность то удовлетворит её в таз, а если он захочет поехать верхом, то он подведёт свою лошадь к ложу таким образом, что сядет на неё верхом с него, а если [он захочет] сойти [с лошади], то он подведёт свою лошадь настолько [близко], чтобы сойти со своей лошади на него. И он не имеет никакого другого дела, кроме как сочетаться [с девушками], пить и предаваться развлечениям.
Согласимся, странный царь для русов, известных своими мореходными пристрастиями. Но ещё страннее – манера изложения: мы вновь видим не личную передачу впечатлений, а нечто обезличенно-книжное. Вроде как из этнографического справочника.
Впрочем, следующая фраза всё расставляет по местам:
У него есть заместитель, который командует войсками, нападает на врагов и замещает его у его подданных.
Это, оказывается, не более и не менее как описание быта и нравов… хазарского руководства! Ну вот же:
У хакана власть номинальная, его только почитают и преклоняются перед ним при представлении... хотя хакан выше царя, но его самого назначает царь.
По словам Ибн-Русте, -
- царь не даёт отчета никому, кто бы стоял выше его, сам распоряжается получаемыми податями и в походы свои ходит со своими войсками.
И, как мы уже читале в описании хазарии, царю же подчинялась и армия, а также он собирал подати.
Вот, собственно, и всё. Недоумение, связанное стем, что ни другие описания, ни археология, ни сам характер занятий русов никаким образом не подтверждают вышеприведённого описания их дворцовых нравов, разрешается самым простым и убедительным способом! Да, речь идёт действительно о царе русов. Но только тех, что принадлежали к Хазарскому каганату, были его покорённой или вассальной частью, для которых хазарский каган был естественным их главою…
Вот тебе и очевидец…
Хотя и не соврал ведь тот автор, который дополнил его сообщение. Вот только информемы надо понимать правильно – как неделимые атомы информации, а не как обоснования для собственных идеологических доктрин.