На подгибающихся – не только согласно дворцовому этикету – ногах, Песах приблизился к трону второго после кагана человека в Хазарии. А правильнее сказать – к первому, ибо каган только царствовал, а реально правил каган-бек. Звали его Хорив бен Иаков, и он был настоящей властью в стране. Что может быть более настоящим, нежели власть над жизнью и смертью любого подданного кагана?
- Поднимись, - выждав положенные дюжину ударов сердца, велел правитель.
Песах внутренне возликовал, вставая на ноги. Это была милость. Каган-бек мог продержать подданного в распростёртом положении дольше, куда дольше. Ходили слухи, что кто-то провёл в такой позе сутки, после чего у него отнялись ноги и он умер.
Конечно, после разгрома русов булшицы Песах сам в глубине души полагал, что достоин награды, но кто его знает, что там в голове у этих власть имущих.
У имущих эту власть…
- Мы довольны твоими успехами, - молвил каган-бек. – Мы довольны твоими подарками. Ты вернул в казну её достояние и возвратил нашей стране города. Его величество каган Хазарии милует тебя за это своим благорасположением и постом джавшигыра.
Песах снова повалился на колени. Совершенно искренне – он был ошеломлён столь высокой милостью, Его, булшицы, то есть всего лишь начальника гарнизона и сборщика налогов не самой главной области каганата, производили в заместители кундур-кагана! Он становился, таким образом, четвёртым по рангу человеком в государстве!
- Позволь оросить слезами благодарности носки вашей обуви, о бесконечно мощный! – пересохшими, непослушными губами пробормотал Песах. – Ваша милость безгранична столь же, сколь и ваша сила!
- Можешь приблизиться, - милостиво кивнул каган-бек. – А потом расскажи нам о твоих замыслах относительно дальнейшей судьбы этих русов…
