Если бы не эти проклятые дувалы, можно было бы уже соединить силы. Хельги послал небольшую группу варингов к нему на помощь. В обход – вперёд было не пробиться. Не так много воинов, но толпа велика. Даже без оружия навалятся – и раздавят. Откуда только взялись? Выгнали же их тогда из города! Только девок оставили, да тех, кто готов был под русами жить.
Вообще, если честно, сразу не заладилось с идеей создать здесь, в Албании, ещё одну Русь. Свою. То есть с идеей как раз всё было нормально: здесь, в пограничье между хазарами и мусульманами, вполне можно было удерживать собственное княжество бесконечно долго. Царь хазарский с его Песахом сюда руки свои жадные не протянут – мусульманская земля. А халифам мусульманским тоже последняя забота – идти гасить новое образование в и без того перемешанной каше из персов, христиан, мусульман, мелких князьков, непонятно вообще на кого ориентирующихся и какому народу принадлежащих. Тем более что Хельг сразу объявил, что русы готовы перейти в истинную веру. При одном условии – лояльности местных жителей.
Но вот её как раз и не было, лояльности этой! Непонятно, отчего. Ведь русы даже не грабили никого поначалу. Смешно сказать! – девок не трогали. Хельги запретил тогда. «Это наша земля, - предупредил он своих сорвиголов. – Сами всё дадут, ежели с разумом своим имением распоряжаться будем».
Не дали! Вечные нападения, диверсии, постоянное глухое сопротивление… Уже и так к ним, и так, и с подходцем, и с ласкою… За участие в битве той первой никого не казнил. Хоть здешние и ожидали. Но это было бы не по понятиям русов: участие в битве – не вина, а честное дело мужчин. За что взыскивать-то? Никаких занятий жителям тоже не запрещал, да и к чему? Веру их пообещал взять – своим богам это без разницы, а здешнему, одинокому, приятно будет. Не каждый день к нему в клан такие воины поступают!
Всё этим ублюдкам пообещал! Об одном попросил: нас – признайте своими повелителями. Какая вам разница, под кем ходить. Зато от хазар вас защитим. Да и от ваших же, мусульманских владык. Знаем же, что не ладите вы с Багдадом, с халифом. Что самостоятельны ваши конунги здесь, номинально только власть центра поминают. Вот и мы, русы, такие же будем.
Нет! Нет! Бессильное, но тупое упрямство! И тупое – упрямство! Мудрено ли, что русы тоже потихоньку накалялись. Не железные же! Мудрено ли, что опалился Хельги на местных этих дикарей! Предложили же: не хотите жить, как люди, в мире и довольстве – так и пошли вон! Три дня вам на сборы, за это время можно не то что самому уйти – дом свой разобрать и вынести по камушку!
И снова нет! Немногие лишь ушли, остальные остались. Но хоть присмирели? Куда там! Только обнаглели больше. Начали задираться. Подумаешь, девку впятером оприходовали! Так ведь не убили же. Просто пьяные были. Вот и забыли про приказ. Так ведь и то – хотел он, Хельги, покарать их, пообещал старикам. Так нет – следующей ночью Фарульфа зарезали, старину Фарульфа Обжору, с которым они выросли вместе! Сына легендарного Фарульфа, что ещё с Оддом-отцом ходил и договор с ромейскими царями от имени малолетнего тогда Хельги подписывал!
И что было делать с этими уродами, с этими преступниками? Развязал тогда великий князь узел на мешке русской ярости – кучу народа тогда русы вырезали. Несколько тысяч. Три дня потом оставленные в живых для продажи жители города трупы выносили…
Казалось бы, наконец, спокойствие пришло. Выкупили себя обречённые на рабство за 20 дирхемов каждый. Дикие люди! Мужчины за себя заплатили, а за женщин и детей своих – нет. Развлекайся, русинг!
Вроде затихли. Им даже женщин их вернули. Не за выкуп, так. Гуманно поступили. Русы же не звери! Да и не продашь их тут никому, только кормить зря…
Правда, кое-то ворчал, что гуманизм Хельги не доведёт до добра. И ведь как в воду глядел! Стоило Марзубану проклятому к городу подступить – опять забурлило всё. Ну, побили полководца вашего, и второй раз побили – хоть и много больше дейлемитов было, нежели русов . Не пора ли опять успокоиться, а то ведь будет, как в тот раз!
Кстати, надо было так и сделать. Вообще под корень вырезать. Тогда бы сейчас ничего не было, ночью этой. Оно, конечно, лишний раз мечом помахать – тем более в бою с такими, прямо скажем, хреновенькими воинами как дейлемиты – удовольствие одно. Но с каждым таким боем и русов становится меньше.
Да к тому же болезнь эта клятая, поносная, что одного бойца за другим под курган укладывает! Сколько раз говорено – не жрите вы эти фрукты словно репу! Не репа! Непривычны северному человеку местные плоды. Так нет, одного винограда зелёного возле котлов воинских не переводится! А потом отбегают, на ходу портки снимая, - убойный тут виноград. Съел кисть, а через час – резь в животе. И трёх мгновений не выдержишь – изволь бежать опрастываться. А ежели живот слабый – так и пожалуй в сруб подземный. Конечно, оружие и женщину товарищи в тобою положат… - но каким ты перед Одином предстанешь? Со спущенными штанами и ноги в дерьме? Хорошо же тебя богатыри былые, великие встретят…
Да, всё меньше становится русов. А вот дейлемитов что-то многовато сегодня. Вроде бы ушёл Марзубан. По зубам получил и ушёл. Так не слишком ли много дейлемитов в этом нежданном ночном бунте?
Но Хельги не успел насторожиться, додумав эту мысль до конца. Как раз в этот момент толпа бунтовщиков треснула, распалась и начала отступать. Вернее сказать – бежать. Вместе с дейлемитами.
Ну, вот и всё, подумал князь. Сейчас мы тут надавим, ребятишек этих из города вынесем, да и пойдём зачищать населённый пункт, сынка, Олейфа разыскивать…
