Затаили зло братья Лыбеди,
Сговорились они извести короля,
Отомстить ему за сестру свою,
Словно сам убил готский рикс её.
Не по правде решил, не по совести.
А ведь знал весь народ,
Что всё было не так,
Что чтил рикс Правду готскую,
Что решил он всё не своею волей,
А решил он так, как закон велит.
Но не привыкли венеды по закону жить,
Долго жили они по понятиям,
И в лесах своих знали лишь одно:
Силу знали они
Без справедливости.
И задумали братья дело чёрное.
После пира, решили, пойдём к королю
И зарежем его острым ножичком.
Отгулявши пир, разошлись мужи,
Справедливость хваля Эрманарха.
Но не с ними пошли Сарва с Амальсом,
Затаились они в тёмной спаленке,
В тёмной спаленке да Эрманариха.
И как лёг в постель Эрманарих-рикс,
Подошли к нему братья Лыбеди,
Тихо шли, на носочках крались,
Не дышали даже, разбойники,
Подошли они к королю своему
И вонзили в бок мечи длинные.
Но хранили короля боги готские,
Не дали умереть ему смертью лютою,
Жив остался Эрманарих-рикс,
Хоть и сильно страдал своей раною.
И бежали стремглав Сарва с Амальсом,
И легли они спать в зале воинском,
Будто вместе со всеми пришли они
С пира честного, мёдом пьяные.
А наутро разнеслася весть,
Новость страшная, новость горькая,
Весть о том пришла, что ранен король,
Что нашлись среди готов предатели.
Но никто не знал, кто же есть они,
Те изменники и разбойники,
Что убить хотели Эрманариха,
Эрманариха, всеми любимого.
И собрали тогда всех воинов,
Всех дружинников и всех герцогов –
Восхотел ведь сам Эрманарих-рикс
Угадать своих подлых, злых убийц.
И внесли короля в зал воинов,
В зал большой, ставший тесным вдруг,
Много было ведь готских воинов.
А ведь было их десять тысячей,
Не считая тех, кто на Рим пошёл,
Себе алчущи чести воинской,
Аровульфу же – славы герцогской.
И не знал никто, как убийц найти,
Как найдёшь их тут, в таком множестве?
Но спокоен был Эрманарих-рикс,
Хот и боль терпел
В боку раненном.
И внесли короля в тот почестен зал,
Где собралися все его воины,
Кроме тех из них,
Что на Рим пошли
С Аровульфом,
Героем пламенным.
И закрыты были глаза его,
Глаза острые Эрманариха,
Но горели они жёлтым пламенем,
Жёлтым пламенем прямо под веками.
И велел тогда Эрманарих-рикс:
«Поднимите мне веки!» - приказывал.
Вдругорядь открылись глаза его,
И упёрлись сразу в убийц короля,
В Сарву с Амальсом, братьев-предателей.
Закричали тут Сарва с Амальсом,
Закричали сразу от ужаса,
Хоть и были храбры в деле воинском,
И недаром их звали в Венедии
Секачом звали Сарву, Храбром – Амальса.
И вскричали с ними все воины,
Не от ужаса, а от отчаяния,
Не думали ведь они ранее,
Что в рядах их найдутся предатели,
Благородному сословию россманнов
Такое придёт поношение.
И достали тут готы мечи свои
И обрушили их на предателей,
И убили их лютой смертию,
Так что тел от них не осталося -
На кусочки обоих порезали.
Улыбнулся тут Эрманарих-рикс –
Был он рад своих герцогов верности.
