Факт, что останки святого лежали в том самом каменном ящике, что был так тщательно очищен руссами от золота и драгоценностей. И то, как русы поступили с их святым, вызвало у греков города недовольство.
Само-то по себе это мало что значило – задавить недовольных русы могли в два счёта, а их семьи продать в рабство. Но имелись две трудности. Во-первых, некому было продать: купцы-рахдониты, проявляя солидарность с базовой для них Хазарией, объявили руси экономические санкции, отчего, откровенно говоря, войско русское уже испытывало некоторые трудности со снабжением. А союзным руси ромеям пленных ромеев следовало отдавать практически бесплатно. А во-вторых, Хельги сам же велел не распускать руки против местных, ибо хотел сделать Сурож русским городом. Вот герцоги его и не знал, что им делать.
Наскоро умывшись – нет, глаза этот короткий сон не приняли даже в качестве извинения и продолжали тяжёлыми гирьками наваливаться на мозг, - конунг вышел во двор. Старый Фарлейф доложил ему военную ситуацию в городе. Брожение пока не вылилось в восстание, но, в общем, ожидать следует всего. Местные собираются в кучки и что-то гневно обсуждают. В сторону русских патрулей звучат оскорбления и угрозы, хотя, справедливости ради, надо сказать, что не в полный пока голос, сквозь зубы. Возле разорённого храма собирается толпа, в которой попеременно звучит то плач, то злые выкрики. Руси надо отдать должное – видя всё это, она в ответ не задирается, помня приказ конунга. Но за варягов ответить сложно. Хоть и стоят они за стенами, но нельзя же их вообще не пускать в город, хотя бы воевод их. А окажись они здесь, да столкнись с недовольным населением… Оно-то разницы между варягами и руссами не понимает, не видит. Зато мы варягов знаем. Ничего хорошего от них в этой ситуации ждать не приходится.
Собственно, и князя подняли поэтому – вольно было полудюжине варягов в город податься. Русская стража их пока не пускала, ссылаясь на приказ конунга, но лаются с нею наёмники знатно, как бы за секиры не взялись.
Хельги пораскинул мозгами. Что выгодней? Сохранить немалую, в общем, добычу, взятую в городе и храме? Но город оставить пуст и сожжён. Или же сохранить за собою город, из которого так удобно контролировать и Крым, и всё море перед ним? Не всегда же они будут союзниками с греками, придёт же время, когда можно будет пройтись по всему их побережью, что по ту сторону лежит, добычи взять вдесятеро против этого не самого богатого городка.
А дело ведь именно о золоте идёт, ребёнку ясно. Подзуживают народ жрецы, лишившиеся своей добычи. Никто ведь и не думал обижать их святого. Русы – не варвары норманнские, крышку гроба не поднимали, в костях не рылись. Всего лишь украшения да подарки забрали. По совести если – греки потом ещё поднесут, коли им так дорог этот их святой покойничек.
Да ещё варяги эти. Эти точно начнут местным головы сносить, случись какая заварушка. Чисто из соображений собственной безопасности – удивительно, как сильно о ней радеют прежде всего наёмники! Русь на любой подвиг готова, а эти первым делом риски для себя просчитывают. Так что стоит какому из греков ножичком свернуть, его не обезоруживать, его обезглавливать будут. А там и полыхнёт.
Хельги вздохнул. Эх, жалко как с добычей расставаться! Аж до темноты в глазах жалко! Но делать нечего. Город – выгода стратегическая. А золото мы ещё заработаем. С тех же греков и снимем.
Князь распорядился пригласить к себе делегатов от города. Именно пригласить, то есть не схватить и привести, а вежественно позвать. Особо оговорил это: вежественно. А то не хватало уже после принятого нелёгкого решения вызвать бучу в городе тем, что начать выхватывать его знатных.
Город маленький. Поменьше даже Кенугарда. Хотя, с другой стороны, если сравнивать только крепости, то Самват, конечно, Сурожу сильно уступает. Надо бы после войны расширить крепость Киавскую. Хорошее дело. Да и хазары обозлённые могут наехать. Хоть и слаба стала Хазария против прежней, вон даже печенеги её щиплют больно, - а собраться может, чтобы наказать своих прежних подручников русских.
Кстати, ещё и потому выгодно не вырезать местных, что можно потом собрать будет каменотёсов греческих да мастеров такие крепости ставить. И в Киаву отправить, пусть Кенугард стенкою окружат. А то ведь Самват на случай войны всего населения не вместит, что к Руси Киавской тянется.
Город маленький, так что делегацию от местного населения привели быстро. С полчаса всего и подремал Хельги.
Голова было подняла протест против новой работы. Решила не включаться в происходящий вокруг процесс. Глаза её в этом с восторгом поддержали, заявив, что не откроются вовсе. А челюсть будто кто верёвкою оттягивал вниз. Так что делегаты застали конунга в почти разобранном состоянии: глаза, хоть и открытые усилием воли, норовили упрямо схлопнуться, а челюсть была буквально вывернута вниз и набок, уже и не пытаясь противостоять отчаянному зевку.
