- Волки, волки, - нетерпеливо согласился жрец. – Что предлагаете-то, старейшины?
Строго говоря, совет был не сильно правомочен. Из семерых племенных лидеров четверо отсутствовали – к ним послали, но ранее чем через неделю ждать их не стоило. Но и русы вряд ли согласятся тоже ждать волынских старейшин. Так что решать надо было быстро. Потому и князь, как услышал новости, принесённые из Киаовы, поскакал к жрецу Велеса, а уж тот призвал тех из вождей, что были в городе или, как тот же Годомысл, совсем рядом.
- Пусть всё расскажет, - пожал плечами Богудан, вождь дальних иловицких волынян. Он как раз удачно оказался в Луческе, приехав с известием, что по ту сторону, в степи, наблюдается нынешней весною какая-то слишком большая активность печенегов. Хотел, чтобы князь Витимир на всякий случай дружинных воев выделил, хотя десятка два, да охотников из других родов выкликнул. – Одно дело – князь доложил, оно правильно так-то. Ан и самовидца послушать надобно.
Князь кивнул Томице. Теперь он уж только под князем ходит: своим побегом из Самвата он уже на путь воинский стал, а значит, и в княжьего человека. Каковым и был, впрочем, но в мирное время приоритеты несколько смещались. У волынян луческих строго было с этим: благочестие древнее блюли. Едва ли не последние из всего племени. Потому и на главенство законно претендовали, не то что эти ладомирские предатели.
Томица переступил с ноги на ногу, затем стал рассказывать:
- Как уже сказал я, зять мой хорошо поднялся с отцом своим под русами. Отец ег, тесть мой, и во дворец княжеский вхож.И в Царьград с русами ходил. А сына своего в русь устроил. Так что…
Воин замялся, быстро зыркнув на Велешу-жреца.
Тот понял, покивал, хмыкнул поощрительно:
- То дела зятя твоего, что он русином стал. Главное, что ты верность народу своему сохранил.
Томица дёрнул бородой, сглотнул. Всё ж по военным-то временам наличие родича в рядах врага может как полезным быть, так и головы стоить. Это вот уж точно – как жрец решит. И человечка Перуна к Велесу определит, не поморщится. А там уж боги пусть между собою разбираются, кто кому следующую жертву должен.
- Да, и вот, - продолжил он. – Зять мой и говорит вечером за мёдом: "Дескать, мы – русские! С нами боги! Князь-де русский в сие лето сам в Царьград нейдёт и русь не отпускает. Идут-де караваны только купцов русских из лензян, кривичей да радимичей. А у русов, дескать, дела в лето сие как раз на родине твоей будут. Ибо, бает, занищали русы, обнажились все, никогда так мало челяди в Царьград на продажу не отправляли. Так что, говорит, давай, семью свою забирай, да к нам. И снова: мы-де русские, мы хозяим в Киаве, а славяне окрестные, да кривичи, да севера нам-де дань дают…
