Так было всегда, так происходит и сегодня.
Возьмём первую серьёзную международную попытку установления послевоенного порядка. Это Венский конгресс 1814 – 1815 годов. Тогда, после поражения наполеоновской Франции, сильно перекроившей на гребне своего успеха европейские границы, пришла пора установить новый порядок вещей. Победители при этом, что естественно, желали себя вознаградить х хот бы за понесённые в ходе войны убытки.
Проблема была в том, что проигравших практически не было. Ведь поражение потерпела не Франция, а Наполеон. А он – узурпатор. Значит, "законный повелитель" Франции, король в изгнании Людовик XVIII Бурбон – в составе победителей. А Франция – такая же пострадавшая от действия Наполеона страна, как и те, которые она ранее захватила или пыталась захватить. Потому Франция не просто на равных участвовала в формировании послевоенного мира, но и даже вступила в антироссийский союз с Англией и Австрией, дабы максимально обкорнать приобретения России в Польше.
Австрия, хотя воевала против России в союзе с Наполеоном, также оказалась в числе пострадавших победителей, а потому вполне искренне возмущалась аппетитами царя, полагая, что большая часть бывшего Герцогства Варшавского должна достаться ей.
То же – и Пруссия. Против России воевала, да. Но её заставили! Зато потом она перешла на сторону союзников, а потому тоже имеет право на кусок Польши.
В общем, по-настоящему пострадала только… Дания. Которая не смогла преодолеть обиду, нанесённую английской бомбардировкой её столицы Копенгагена, а потому оставалась с Наполеоном до конца. И хоть практические в войне не участвовала, за исключением сущей эпизодической мелочи, всё равно потеряла огромную территорию. Всю Норвегию, которая до того принадлежала ей, а после Венского конгресса стала принадлежать Швеции.
К чему все эти древние детали? А вот как раз к тому, что даже в крайне запутанных вариациях союзничества-вражды международное право устанавливается не по справедливости, а по воле победителей. И к предвоенным правам взывать – бесполезно.
Особенно когда оно устанавливалось по результатам войн эпохи империй.
Скажем, совершенно бесполезны были воззвания к исторической или национальной принадлежности спорных Эльзаса и Лотарингии. Они переходили по результатам войн между Германией и Францией в руки текущего победителя. Множество территорий было отторгнуто от Турции. И тоже бесполезно было взывать к предыдущему праву – право пишут победители, а Турция в их состав давненько не входила. И, конечно, блестящий пример – Россия. В силу внутренних причин она сама себя исторгла из числа победителей в Великой войне 1914 – 1918 годов, хотя фактически внесла в победу один из самых важных вкладов. И вот – Версальский мир пришёлся по ней если и не так жестоко, как по Германии, но уж точно зафиксировал и её территориальные, и статусные, и правовые потери.
Однако в ходе Второй мировой войны СССР восстановил то, что тогда потерял. И в создании нового международного права участвовал полновесно, всей мощью своей армии и плеском красных полотнищ над дымящимся Берлином. И даже нынешняя эрозия того права, когда распад СССР позволил односторонние решения вопросов войны и мира, - всего лишь эрозия. Каркас послевоенного мирового устройства ещё держится. Ибо, к счастью, Россия осталась достаточно сильна, чтобы, даже понеся потери, быть в состоянии защитить те остатки прежнего международного права, в которых заинтересована.
В частности, те, которые обеспечивают нужные ей результаты Второй мировой войны.
В частности, те, которые обеспечивают ей целостность её территории.
В частности, на Дальнем Востоке.
Потому что, как мы помним, предвоенного права не бывает. А послевоенное – его пишут победители.
Японский премьер приехал вовремя.
Аккурат перед 9 мая.
