Судите сами.
"Наша промышленность… обставлена массами пут. У нас под влиянием этих пут свершается нередко промышленный маскарад... Чтобы открыть предприятие в России, требуется от 6 месяцев до года, и как результат мы имеем массу русских предприятий, которые регистрируются за границей… Из-за засилья бюрократии… развивать производительные силы страны просто невозможно… Если мы не дадим свободы творчества русскому населению, то мы производительной силы у нас не разовьём".
Это слова из выступления перед сенаторами буквально накануне войны – 9 июня 1914 года – известного экономиста, члена Государственного совета Ивана Христофоровича Озерова. Их привёл недавно в своём докладе, посвящённому предвоенному состоянию России, главный научный сотрудник Института российской истории РАН Владимир Булдаков.
В работе историка проводятся и другие слова и сведения, настолько похожие на наши нынешние, будто и века не прошло!
"Ресурсное проклятие"? Было! "Урал на мировой рынок выбрасывает около 95 процентов всей платины, которая… в сыром виде вывозится за границу, откуда нам и диктуют цены на очищенную уже платину – мы в России обрабатываем едва 0,5 проц получаемой у нас платины". Это известный тогда инженер Э.О.Бухгейм.
"Импортозависимость"? Была! Тот же Озеров: больше половины российского импорта в 1913 году приходилось на Германию, в результате чего "мы своими деньгами питали германскую промышленность и тем самым давали деньги на вооружение Германии. Теперь, чтобы эмансипироваться от заграницы, намнужно акклиматизировать у себя многие производства".
Слабая привязка науки к производству? И это было! В феврале 1915 года великий наш учёный и организатор науки Г.В.Вернадский призывал к мобилизации учёных-естественников и даже гуманитариев к работе на нужды обороны, и Академия наук откликалась готовностью отказаться от "чистой" науки и все силы бросить на перевод, по-нынешнему говоря, фундаментальных исследований в прикладные, а те – в технологии.
"Попил бюджета"? Да как же без него! Вот некто промышленник К.И.Ярошинский получил в Государственном банке 400-миллионный кредит на "организацию военной промышленности". Но деньги потратил на скупку десятков прибыльных сахарных заводов, рассказывается в работе Булдакова.
Впрочем, те же оказались не одни недостатки, но и достоинства. В частности, специфика национальной финансовой системы. "Предвоенный бездефицитный российский бюджет базировался на косвенном налогообложении, значительную часть которого составляли акцизы, - рассказывает сегодня историк. – Жёсткий "золотой стандарт" обеспечивал приток иностранных капиталов. Преобладание экспорта над импортом создавало положительное внешнеторговое сальдо. Таким способом создавался "золотой мост", по которому шли средства для индустриализации". Но! - предостерегает учёный, опираясь на тот опыт истории, которого не было ещё у наших предков перед Первой мировой войною. "Но он мог действовать только в мирных условиях. В экстремальных же империя становилась должником более развитых стран".
И вот тут закрадывается ещё одна мысль. О пользе истории и историков. Рассказывая нам о прежних что ошибках, что достижениях, они опрокидывают это знание в нынешний день. А что у нас ныне? А ныне у нас обстановка, порохом пахнущая не менее, чем тогда. Тогда Балканские войны – сейчас ближневосточные. Череда международных кризисов и внутренних переворотов. Растущее напряжение между центрами силы. И Россия, которая вновь поднимается – так же, как несмотря на всё вышеизложенное, всё же поднималась в годы перед Первой мировой. И тоже – несмотря на актуальность вышеизложенного.
Но есть разница. Мы знаем, что было тогда. Что было после тогда. Нет, не революция имеется в виду – хотя и она тоже. Имеется в виду, что тогда Россия всё же мобилизовалась – в широком смысле – в 1916 году. Но какой ценой! Революция стала платой именно за то напряжение и сверхнапряжение – при по-прежнему вороватых промышленниках и по-прежнему висящем колодкой на шее страны чиновничестве.
И раз уж мы так близки себе столетней давности – может, учтём ошибки, не учтённые тогда?
