А ведь Владимир историю своей семьи родной зна-ал… Хорошо знал, гордился даже! Ещё бы не гордиться – вон, дедушка Ярослав Мудрый! Какое дело поднял, какую страну выстроил!
Он вообще кудесник был, дедушка! Таких искусников поискать – немного найдёшь! Большую науку можно извлечь из опыта дедушки. Интересная была у него история…
Было ведь у Владимира Равноапостольного аж двенадцать сыновей! И трое из них – старше Ярослава. То есть прав на занятие престола у них больше.
А если со Святополком считать – то даже четверо. А с ним в раскладе – вовсе никакого будущего для Ярослава не остаётся. Разве что в епископы пойти. Ибо Святополк-то может и не захотеть вместе со всеми считаться. Он ведь вообще может себя сыном Ярополка, старшего брата Владимира заявить. Батя-то его мамку снасильничал, когда уж непраздна была. А уж если Святополк не Владимировичем, а Ярополчичем станет – он тогда старше всех навсегда! Как единственный сын старшего брата, бывшего на великокняжеском столе. И уделы уж точно не братьям двоюродным, ненавистным, раздавать будет, а своим сыновьям! И будешь ты у них на посылках, покуда не помрёт Святополк. А когда он умре – это ж ещё Вышеслав Новгородский на пути встанет!
Да и это всё – трава. И сон преходящий. Ибо батюшка родный явственно младших братьев поднимает, Бориса с Глебом. Да и не младшенькие они, собственно. Это старшенькие так – бастарды. Можно сказать, от наложниц родились. Небольшая разница с сыновьями от девок сенных. Разве с жёнами папенька дражайший что – законным христианским браком сочетался?
Нет, один у него законный брак – с Анною, сестрою императоров Византии. С царицею, фактически. И зверёныши эти ещё и поглядывают свысока: «Вы кто, дескать, такие? Выблядки вы от поганого тогда ещё отца нашего. Который аки Соломон женолюбив был. Ещё и проверить надобно, не перепутали ли вас с кем-нибудь из детей от наложниц его трёх сот!» Не говорят так? Так думают! А не подумают – так из ближних кто нашепчет. Кому не хочется наперсником императорского сына быть! И князя великого Киевского! А что старшие братья на ходу стоят – так какие они старшие! Сказано ж – выблядки, бастарды. Отправить их вон к пням лесным да демонам лешим, в поганское время которых зачаты были – и вся недолга!
И расклад получается на диво унылый. Если старшие побоку – тогда Борис. За ним – Глеб. Ибо старшие – они навсегда уже побоку. А дальше – дети их.
А не побоку старшие – тогда тоже швах полный. Святополк. Коли Бог даст, помре – всё равно Вышеслав первее, а за ним Мстислав. А тот – вообще ровестник. Сиди, жди, пока преставится..
Изяслав вон решил просто из всех этих раскладов выйти. Плюнул, да и подался в Полоцк свой. И передать только велел: не трогайте-де меня в уделе моём – и я вас трогать не буду.
А Ярославу как? В Ростове, в междвежьем углу этом сидеть? Так у Полоцка хоть автономия большая, из вины папкиной над изнасилованной Рогнедой взявшаяся. А в Ростове и того нет.
Ведь полностью во враждебном окружении – хоть за море беги! Тут папка злой – раз. Тут то ли брат, то ли кузен ковы точит. Тут брат старший Новгород занимает. Тут брат-законный наследник во главе дружины отца опыт боевых действий осваивает. Тут второй императорский пащенок в Смоленске ему выход из Ростова дикого в большую политику закрывает.
Очень сложно Ярославу. Но начались тут у мономахова дедушки чудеса чудесатые!
Возьми да и помри Вышеслав в Новгороде. А Новгород – это тебе не Ростов зачуханный, угол медвежий, с мерью лопогласой! И лупоглазой. И мордами зверообразными. Новгород – это цивилизация! Там гости заморские ходят, там богачество всякое обращается. А при нуждишке какой неожиданной – можно, как отец когда-то, за варягами сбегать, в расклад политический их вбросить. Папенька вон как умело с их помощью престолом Киевским овладел – любо-дорого посмотреть!
И оказывается дедушка Ярослав в Новгороде. Крайне удачно оказывается. Сразу же, откуда ни возьмись, варяги там появляются. А что? Жениться ж надо человеку! А почему не на шведке? Ну и что, что шеею крива! Кто скажет - «крива», а кто – «горда». А гордость княгине, дочери конунга – не грех. Зато за ней, зи Ингигердою-то! Сколь родни пришло. И варягов с ними без числа! Уж даже такие оторвы, как новгородцы, от них стоном стонали!
А с такими силами чего бы и не сказать папке: «Какая тебе дань, старый! Сиди уж…»
И – новое чудо! Папка как-то сразу – не успел разгневаться, как разболеся и умре. Ай, горюшко-горе! Никто не ожидал! Бориска с Глебкой не ожидали. Святополк – на что окаянный – а и то в изумление пришёл. Ничто не предвещало, как говорится, такого вот конца. И Ярослав тоже не ожидал. Просто случайно напрудил Новгород варягами своими. Да в таком количестве, что, когда уставшие выть новгородцы порезали их, пришлось аж целую тысячу только прямых участников злодейства покарать.
И как сразу расклад поменялся! Ярослав себе в Новгороде далёком сидит, слезами горькими по папке любимому, безвременно ушедшему, уливается! И сильно брата своего Святополка боится. Хотя тот и не сделал ещё ничего, а дружина Киевская и вовсе с Борисом в рейде дальнем, печенегов гоняет.
А вот у остальных – проблемы.
Святополк вроде и старший. Вроде и в Киеве. Но без дружины.
Борис вроде и с дружиной, и законный, да что-то мнётся, медлит. О любви братней, бают, рассуждает. К кому? Сын царицы Ромейской – о любви к бастарду невегласому? Да ещё чуть ли не двойному – то ли была мать его беременна от Ярополка, когда Владимир её снасильничал, то ли нет. Сильно должен любить Борис такого братца! То ли названного, то ли двоюродного. Не просто как к ровне к нему относиться – а старшим считать, в отца место! Да-а, история человечества просто исполнена таких примеров!
А может, потому и не идёт в Киев Борис, что – не с ним город? А со Святополком? Имел жу Окаянный впоследствии ресурсы откуда-то, чтобы после злодейского братоубийства аж три года гражданскую войну с Ярославом вести. Меч-то, он, конечно, железный. А вот его хозяина что ежедён – а накорми. Да жалованье выплати, чтобы ему было на что с девками забавляться. Не то он бунт подымет. Печенегов надо чем-то подкупать, чтобы в союзниках-наёмниках держать. И откуда что брал Святополк, если не было у него, как летописи пишут, поддержки Киева?
Так что уравновешивают братцы друг друга. Словно ждут, пока что-то на чашу весов брошено не будет. Интересно – что?
Глеб пока не при делах – далеко. Правда, кто-то весточку ему послал, что отец болен весьма. Интересно – кто бы это мог быть? Святополк – точно не знал, от него даже смерть отца скрыть пытались. Борис тоже не в курсе. Он уж, когда со спецоперации возвращался, весточку получил: «Отець ти умерлъ». А вот Глебу кто-то посоветовал: приехать бы ему вборзе, чтобы… Чтобы что?
Ах, злодей Святополк! Что удумал, аспид! Глебушку милого в Киев позвать. А по дороге прирезать. А одновременно прикончить Бориску. Чтобы, значит, не на царство. Раз – и нет законных наследников! Мотив? Ещё какой. Мотивище!
А Ярослав-то чего боится? Он тут ни с какого боку. Ему всё равно, кто победит. Святополк – даже и лучше: может, удел какой даст. Хотя… С другой стороны, какой ему ещё удел-то нужен? В Новгороде за лесами сидючи, да с тестем-королём под боком? Да с выходом морским на всю Европу!
И Святополку он не мешает. Тот – всё равно князь великий. Унаследует ему Ярослав или Мстислав – ему уж всё равно будет. А ежели за собственных наследников порадеть, лествичное право нарушив, - так это ещё не нынешнего дня задача. Тут не до Ярослава залесного, заволочского. Тут киевлян улести, там дружину Борисову перемани, тут от подозрений чёрных отмойся. А ещё ж хозяйственная деятельность…
В общем, все очень заняты. Только ведь если что-то – не дай Бог, конечно! – случится с Борисом и Глебом, а потом окаянного Святополка сметёт волна народного гнева – кто сам собою будет массами воспрошен? Оглянуться вокруг – так и нет никого. Мстислав разве – так тот в Тмутаракани, с Редедею вольной борьбой развлекается….
Да… Гений был дедушка. Ничего не делал. Сидел только, всех боялся.
И вдруг раз! Через год он по-прежнему сидит и боится. А все враги сами себя расточи!
А что скальды эти варяжские поют – так они и соврут, недорого возьмут. Про один Рагнарёк послушать – смеху ж не оберёшься. Или как коза Идумла что-то там богопротивное творила…
И это вот, что они поют, -
Эймунд конунг хорошо
Заметил вечером,
Где лежит в шатре конунг,
Идёт он сразу туда
И убивает
Конунга
И многих других.
Он взял с собой голову
Бурицлава конунга.
Бежит он в лес и его мужи, и не нашли их.
Стало страшно тем, кто остался
Из мужей Бурицлейфа конунга
При этом великом событии.
А Эймунд конунг
И его товарищи уехали.
И вернулись они домой
Рано утром.
И едет Эймунд
К Ярицлейфу конунгу
И рассказывает ему всё правду
О гибели Бурицлава… -
- так это всё наветы вражеские. И вообще художественное творчество. Они и сами по себе, скальды эти, путаники ужасные. Перепутали Болеслава, польского короля, с Борисом. Который и звучит-то вовсе даже иначе…
И вот ведь какая получается связочка нежданная между Владимиром, Мономахом будущим, и Ярославом Мудрым бывшим, между внучком и дедушкою…
Есть у нас княжество великое. А на столе его – никого. Разболеся великий князь и умре. И права на престол – у Святополка Изяславича, сына старшего брата. Ничтожество на троне. Помрёт – никто не заметит.
Только ведь дальше есть у нас Олег Святославич. У него права затем.
Но зато происхождение… Подмочено, скажем так, происхождение. Вроде как у того прежнего Святополка, Окаянного.
И есть он, Владимир. До которого очередь если и дойдёт когда, то уж и здоровья не будет. Шапку Мономаха на голову вздеть.
Но зато ума у них у всех… Не как у дедушки, мягко говоря. Про Изяславича и говорить нечего. На дурака не нужен нож…
Олег – враг серьёзный. Но больно уж ярится Олег. Хочет он доискаться отнего злата стола. Ковы строит, ищет, как бы подобраться ему к Киеву.
А зачем ему мешать? Пусть подбирается. Пусть печенегов насылает. Они ж, гордецы, но дураки, кого силушку подорвут? Да братца Святополка же, будь он неладен! Да там и подрывать-то нечего! Не идут кияне за ним, и войско не идёт. Как-то непопулярен он. Почему-то, хи.
И ежели, не дай Бог, конечно, что с ним варяг… ой, да половцы же, конечно! – содеют… а то и убьют. Изверги, с них станется! – то добро пожаловать, Олежка, братик дорогой, в Киев! Ответь народу, как это ты половцев на землю родную наводишь. За какие такие народные интересы дружки твои узкоглазые баб в степь гуртом гонят. Народ – он правду-то видит. Задаст вопросы…
А коли этого мало покажется… Али шкура у тебя толстая будет…
Так ведь фразу «сын двух отцов» не про Окаянного одного сказать можно… Народ любит нездоровые сенсации. В личной жизни политиков покопаться. Это ты спасибо скажи, что «Московского комсомольца» ещё не изобрели. Но ничего, у нас зато монах Нестор в дружках. А он гра-амотный… Сын конюха, метящий в великие князья – это самая та будет пища для умов!
(следует)
