Баста́рны — племя германского происхождения, раньше других пришедшее в соприкосновение с греко-романским миром. Страбон признает, что их происхождение неизвестно, Тацит утверждает, что это племя германского происхождения, которое деградировало из-за смешанных браков с сарматами.
При передвижении германцев из восточной части Европы к центру её, бастарны первые направились на юго-запад. В истории они упоминаются впервые в 182 г. до н. э., во время македонских царей Филиппа V и Персея, живущими на Тисе, у Карпат и при дельте Дуная. Это был чрезвычайно рослый народ, с голубыми глазами, очень храбрый на войне, но долгое время остававшийся на первобытной степени культуры. До III века н. э., когда готы явились преобладающим германским народом в юго-восточной Европе, о бастарнах упоминается в истории войн римлян на нижнем Дунае и у Карпат, как о сильном племени. Они исчезают из истории после того, как 100 000 из них по желанию императора Проба в 279 г. н. э. переселились в римскую Фракию.
Так писалось в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона. Со времени выхода этого словаря минуло ровно сто лет. С тех пор, судя по велколепной книге В.П.Будановой «Варварский мир эпохи Великого переселения народов», много к этим знаниям не добавилось. Этническое происхождение по-прежнему спорно. Кто причисляет бастарнов к сармато-фракийцам, кто – к кельтам или келтизированным иллирийцам, кто – к германцам, а кто-то – даже и к персам. Между тем, в свете археологических находок проблема эта решается просто:
…проникновение латенских импортов на юго-восточную окраину ясторфской культуры и складывание там переходной латенско-ясторфской подмокельской группы создало предпосылки для широкого распространения процесса латенизации, который резко активизировался с началом передвижения населения восточноясторфской периферии, приведших в 225 - 190 гг. до н.э. к сложению цикла латенизированных культур и попавших в поле зрения письменных источников, отмечающих появление в Причерноморье скиров и бастарнов.
Говоря проще, окельтизированные недогерманцы пошли воевать македонцев, по пути захватили и частично осели в стране бывших арийских, частично сарматизированных скифов-земледельцев, образовав общность, известную ныне как зарубинецкая культура. После этого, неся с собою ясторфские, латенские, зарубинецкие вещи, распространяются на юг, достигают Причерноморья, где появляются памятники типа Поянешти-Лукашевка.
И тут сегодняшняя археология поддерживается древним историком Страбоном, который, описывая ситуацию в Причерноморье на рубеже II-I вв. до н.э. - самый расцвет зарубинецкой и поянешти-лукашевской культур, - говорит о наличии между Истром и Борисфеном двух группировкок бастарнов (Strabo, VII, 3,17):
…певкины владеют островом Певкой в дельте Дуная, а две прочих бастарнских группировки, атмоны и сидоны, располагаются «в глубине материка» между Дунаем и Днепром, за которым находятся сарматы-роксоланы
.
При и этом культурные импульсы с пра-германского северо-запада продолжают надёжно фиксироваться археологически.
Так что правы древние авторы – которым вообще давно надо бы дать больше веры. Особенно после того, как их правоту во многом стала подтверждать точная, хотя и империалистическая наука генетика. Германцы бастарны. Хотя, как пишет в своей «Германии» римский энциклопедист Тацит, конечно, «подпорченные» приднепровским населением:
Я колеблюсь, причислить ли народы певкинов, венетов и феннов к германцам или сарматам. Впрочем, певкины, которых некоторые называют бастрарнами, в отношении речи, образа жизни, мест обитания и жилищ ведут себя как германцы. Все они живут в грязи, а знать в бездействии. Смешанными браками они обезображивают себя, почти как сарматы.
Хотя по совести говоря – по генетической совести, - наоборот, этим они себя улучшили. Ушедшие в Европу ещё в массе носителей «боевых топоров», то есть ещё до образования ариев, здесь они подправили свою генетику настоящей арийской кровью…
При этом – всё по тому же принципу, когда одни уходят воевать, а другие остаются в лавке – новые и новые волны бойцов спускаются к Дунаю. И по находками видно, как синхронизируется прилив боевой активности бастарнов с новыми ясторфскими импульсами в регионе памятников Поянешти-Лукашевка. А тем временем зарубинецкие бастарны развиваются уже по своим локальным лекалам, как и пшеворские – по своим. Вот вам и три культуры с одним народом. Как бывают – мы это увидим ещё – три (или больше) народа с одной культурою. А позднейшие истории будут сходить с ума, пытаясь этнически идентифицировать тех же черняховцев – когда достаточно только держать в голове как аксиому, что это невозможно, как невозможно зафиксировать узор калейдоскопа в качестве единого цвета. Тем более, когда лишь один удачливый вождь мог одним удачным набегом перетряхнуть любую этническую комбинацию. Как, к примеру, сделали гунны.
Но вернёмся к днепровским бастарнам. Своего Сталина и своего Жукова у скифов-пахарей, видно, не нашлось. Германцам удалось не только «разорвать на рассвете тишину», но и уверенно закрепиться в этих местах. Создав уже собственную культуру. И -
вещевой комплекс погребений скифского времени совершенно не схож с зарубинецким…
Нет никаких оснований для того, чтобы утверждать, что типологическое сходство двух культур, близость форм массовой кухонной керамики позволяют доказать их генетическую преемственность.
Зато здешние вещевые комплексы содержат элементы юго-западных - балкано-иллирийских культур. То есть местные воины активно участвовали в балканских походах времён III Македонской войны. И, соответственно, их добыча и их рассказы влияли на складывание и формирование зарубинецкой общности.
Это, кстати, тоже прослеживается археологически. Зарубинецкая культура расширяется явно за счёт притока иммигрантов с «исторической родины»:
Верхнеднепровский вариант складывается, по-видимому, позднее балканских походов бастарнов в результате нового культурного импульса с ясторфской периферии, зародившегося, судя по вещам ясторфского происхождения, в северной Ютландии. Появление памятников этого варианта представляет собой третий, завершающий этап сложения ЗБК.
А скифы-пахари? А им – тем, кто не лёг под бастарнскими мечами – не оставалось ничего иного как смещаться на север, в леса, и вести там неуютную партизанскую жизнь. Хотя, конечно, речи об отрядах типа ковпаковского быть не может. Но факт, что уцелевшее от разгрома население вынуждено было обеспечивать себе теперь существование в не очень определённых условиях. И чтобы выжить, ему необходимо было к кому-то примыкать. К кому? А у нас тут такие же гуляйпольцы есть, не определившиеся со своим местом на планете:
Венеты многое усвоили из их нравов, ведь они обходят разбойничьими шайками все леса и горы между певкинами и феннами. Однако они скорее должны быть отнесены к германцам, поскольку и дома строят, и носят [большие] щиты, и имеют преимущество в тренированности и быстроте пехоты - это все отличает их от сарматов, живучих в повозке и на коне.
Именно. На юге – ненавистные оккупанты бастарны. Против которых мы, однако, бессильны. На севере – отгороженный непонятными языками и морозящими кожу легендами мир финнов с избушками на курьих ножках, где живут бабки-колдуньи, не любящие «духа русского». Конечно, законы исторического процесса заставляют нас быть уверенными, что часть «пахарского» населения попыталась прислониться к жизни и там. Но там же они должны были постепенно и раствориться. Ибо образ жизни – а значит, культуру и верования – приходилось неизбежно менять. А количественно уцелевшие скифы вряд ли могли представлять собою массу, которая обладает собственным притяжением.
Зато к востоку от Одера – прав Тацит! – нет постоянного осёдлого населения. В всяком случае, археология не смогла обнаружить здесь комплексы местных культур, начиная с середины - второй половины III века до н.э. и далее. И значит, затеряться в медвежьем углу меж германцами на западе и юге и балтами и финнами на севере и востоке, по пути скорешившись с венедами неопределённой этнической ориентации, - это как раз даёт шанс на самосохранение. Более того – даже на главенство. Ибо за плечами – опыт государственной жизни, опыт ведения сельского хозяйства, опыт ношения больших щитов, столь удобных, когда надо выстоять против атаки лихой сарматской конницы –
- перегородиша поле своими червлёными щиты…
Косвенно эту возможность формирования некогда кельтизированных венетов в качестве праславянского этноса под влиянием скифов-потомков ариев подтверждает… сам славянский язык. Всеми лингвистами однозначно признающийся сохранившим наибольшее количество архаичных санскритских черт и действительно до сих пор впечатляюще сходный с тем, на котором говорят в Индии.
А вот своих кшатриев переформировать в волхвов под влиянием друидов – это уже вполне могло пойти от венедов. Объяснимо: где вы были с вашими Дэвами, когда фашисты отнимали у нас землю и женщин? Советский народ уже не так верит коммунистической партии, советскому правительству… Переформатирование религии после подобных катастроф – явление знакомое.
