Глава Луганской республики Волоков человечком оказался то ли неспособным к государственному управлению, то ли действительно, как про него говорят, с криминальными замашками. В последнее Ященко, по его словам, не верил, но некомпетентность Волокова достала многих в Москве, не говоря уже о Луганске, гда даже в местном "Союзе ветеранов ВДВ" все мгновенно замолкают, когда заходит речь о нём. А ведь он позиционирует себя председателем областного союза бывших десантников. Как бы то ни было, ситуацию он контролирует плохо, а боевыми действиями командует ещё хуже. Так что на защиту официальных властей рассчитывать нечего, подытожил Тихон.
Со стороны же Москвы информацией о реальном положении на Донбассе владеют единицы. Да и те собраны в министерстве обороны. А Шойгу если с кем и делится информацией, то не менее как с президентом. А как президент поставил режим секретности в своей работе, ты и сам знаешь, намекнул Ященко на известные им обоим обстоятельства, в которых пару раз приходилось работать.
Во втором же случае, если отцу удастся добраться до погранперехода, помочь ему проще отсюда, добавил шеф. "Пара звонков нашим партнёрам в ЦК – и их встретят, переведут через "ноль", отвезут в Ростов и посадят на самолёт. Ты только точно скажи, когда и где они будут выходить", - распорядился Ященко.
На это можно было полагаться твёрдо. Слово шефа было даже не железным – титановым. И с "партнёрами из ЦК" у него были отношения взаимно обязательные. Так что в этом отношении Алексей мог успокоиться. Но что по "минусу" – то есть по ту сторону "нуля", границы – продираться лучше вместе, в этом он тоже был уверен. Так что осталось только дозвониться отцу, назначить день и место рандеву и вылетать в Ростов.
Ему не хватило ровно одного дня. В тот вечер связи не было – отец на звонки то не отвечал, то в трубке повисало неживое молчание, после чего она сама отсоединялась и переключалась на обычный режим. Такое бывало, и Алексей ещё не беспокоился. Червячок начал точить сердце со следующего полудня. Связи не было как явления.
Он заказал билет на следующее утро.
А потом позвонил тот таксист…
* * *
Дальнейшие несколько дней были самыми чёрными в жизни Алексей Кравченко. Он и поминать их старался пореже. Да, собственно, вспоминать было и нечего: ощущение сплошной черноты со спорадическими проблесками зацепившихся за сознание сцен.
Ященко оказался на высоте. Без его помощи ничего у Алексея с розыском, эксгумацией тела отца и вывозом его в Брянск не вышло бы. Не то время и не то место было в Донбассе в конце июля 2014 года, чтобы даже подготовленный военный мог в одиночку справиться с таким делом.
Но во-первых шеф выделил двух человек из "Антея" ему в помощь. Во-вторых, связался по каким-то своим каналам с активистами, связанными с ЦК – ну, назвал он их так, а в остальное Алексей не вникал. Не до того ему было. Те дали связь с Бэтменом, а тот выделил людей от себя. Которые и встретили Алексея на "нуле" в Изварино, до которого его доставили трое молчаливых ростовских ребят. Сильно похожих на бандюганов из 90-х годов. Да может, они ими и были – связи шефа и ЦК неисповедимы.
От Изварино укров отогнали и где-то в стороне дожёвывали артиллерией. Проезд на Луганск был открыт, но вокруг самого Луганска было сложно. Впрочем, там и делать нечего было.
Отца вытаскивали из земли под звуки недалёких разрывов: укров отогнали недалеко, они продолжали давить, и, в общем, по мнению людей Бэтмена, Кравченко вовремя успел со своим печальным делом. Как выяснилось, само пребывание здесь украинских военных в день гибели отца было не закономерным. Формально эта территория находилась под контролем ополчения. Но… Это же гржданская война. Самое начало. Слоёный пирог, причём всё в движении и перемешивании. Может, окруженцы какие пробивались. Из-под Изварина, к примеру. Хотя вряд ли: те на север отходили. Может, подразделение какое заблудилось – добровльцы-каратели из нацгвардии подчас странные чудеса в этом смысле творили. Может, ДРГ поработала. Что скорее всего, ибо гражданских отпустили, а российского офицера казнили. Для полезной отчётности…
Бабушка, естественно, не знала, кто это был. Да даже, похоже, и не понимала, что за люди и почему убили её сына. То есть, видела и знала, конечно, что это украинские солдаты. Но так и не сумела понять, отчегои зачем им было убивать человека.
Таксиста Алексей расспросил детально: было у него поначалу подозрение, что тот нарочно повёз россиянина той дорогой, где был шанс наткнуться на укров. Но нет, в этом водитель был не виновен. Хитрый и битый шоферюга, как все таксисты, он – видно было – переживал искренне. Мать довёз потом до дома бесплатно, завозил по пути в больницу, где ей вкололи чего-то укрепляющего-успокаивающего. Соседей нашёл, передал им бабушку под опеку. Позвонил Алексею. И сейчас был готов на всякую помощь.
Иное дело, что помочь он мог немногим. Укропы ему, естественно, не представлялись. На вид, по его, шофёра, мнению, были это не срочники. "Не зачуханные", - определил таксист. Какой-то из нацбатов. Но какой – этого дядька не понял. "Тризуб, палки какие-то перекрещённые, да узор внизу, на свастику похожий", - вот и всё, что он мог описать.
Решение отыскать убийцы отца у Алексей тогда только окрепло.
Как везли тело, от которого ощутимо уже попахивало сладко-приторным, как покупали гроб, как собирали бабкины вещи, как ехали потом на "ноль", - это Алексей помнил, но как внешнюю картинку. Как будто кино смотрел. И даже не с собственным участием. Ибо ходил, разговаривал, расспрашивал, распоряжался – не он. Некий человек в его образе. А он как бы висел рядом и наблюдал за всем происходящим.
Потом была граница и неприятные формальности на границе. Потом дорога до Брянска и неприятные формальности в Брянске. Потом – похороны. И "скорая" для бабушки. И неприятные формальности с нею в больнице.
В общем, много было всего неприятного – помимо самой главной…
Помимо самого главного горя.
