Как раз утром 5 числа у Сокольников укры обстреляли позиции из АГСов и стрелковки луганского ополчения. Там в основном стояли казаки из отряда Колдуна. И били по ним с трёх сторон – от Трёхизбенки, Кряковки и от 37 блокпоста, от Крымского. Казаки, естественно, отвечали из своих миномётов. Но это как бы не очень при чём – они стоят не в самом селе, дураков нет, а нарыли себе окопы и блиндажи в окрестностях. Так ведь нацбатовцы бьют не столько по этим позициям, сколько именно по селу! Типичная тактика фашистов – убивать мирное население, чтобы лишить противника его поддержки.
Что ж, тут задача, надо признать, решена – село пустое. Не мёртвое, а… Словно тот раненый конь на нейтральной полосе между нами и немцами из рассказа, кажется, Астафьева, что довелось услышать как-то по радио "Звезда". Всю жизнь служила лошадка, но попала под обстрел и стоит, раненная, между позициями, из последних сил, чувствуя, что если только опустится на землю, то не встанет уже никогда…
Алексей в Сокольниках был два раза – присматривал местность перед выходами. И оба раза поражался, с какой поистине фашистской жестокостью действовали украинские нацисты. А там как раз стояли с их стороны нацистские силы и прежде всего – всё тот же "Айдар".
Посёлок этот превратился если не в Сталинград, то только потому, что домики были маленькие, деревенские. Но побиты были практически все. Украинские – с четырёхскатной крышей, будто пирамидка. Русские – с двускатной. Смешанного типа – вроде и четырёхскатные, но с неким треугольным скворечником наверху как продолжение боковых скатов. Или, вернее, их начало.
Каких типов больше, определить было затруднительно – уж очень сильно разрушены оказались эти национально толерантные жилища. Без крыш, а иные и без стен. Постарались укропы пройтись одинаково по всем. Нацистская программа украинизации Донбасса не делала различий между национальной принадлежностью местных жителей.
Хотя, конечно, Кравченко, русский с украинской фамилией, вполне себе понимал, что в "украинском" доме могли жить русские, а в "русском" – наоборот. Если не вообще какие-нибудь греки. Ну, условно. У греков, вроде, в Донецкой области своё село есть, место компактного проживания, но Алексей не знал ни имени его, ни местонахождения. Так, слышал краем уха.
А здесь поначалу вообще-то сербы жили. Которых князь Потёмкин сюда пригласил. Отсюда, видно, и название районного центра – Славяносербск.
В общем, была бы здесь, на Донбассе сборная солянка из национальностей, если бы не империя, которая всех не объединила под одним знаменем и одной властью, не печалясь о национальной принадлежности своих граждан. Живёшь в общей стране, законов не нарушаешь – вот и молодец, так и живи дальше. А если ещё и на империю хорошо работаешь – то и карьеру в ней сделаешь. Вплоть до места в самой высокой элите. Особенно в советские времена, когда к тому же было отменено и сословное деление. Все действительно стали равны в своих шансах на место под солнцем.
Так и сложился здесь на Донбассе за столетия тот самый имперский народ, о котором так много трезвонят. А он – вот он! Народ, который ощущал себя русским не по национальности, а по принадлежности к общей стране, где по национальности никого не выделяли. Ну, в принципе. Евреев, конечно, щемили, что уж. Так ведь тоже не за национальность, а за то, что они – отчаянно антиимперский народ. Они – сами. На чём и настаивали. С нерадостными часто для себя же последствиями, но – это был их собственный выбор: сохранить себя в рассеянии, а для этого строго блюсти именно национальные свои приморочки. Какому государству это понравится? Вот и гоняли их веками… Но как только они эту чуждость свою отбрасывали – или преодолевали, - тут же, по крайней мере, в России, становились таким же имперским народом, как и другие. Вот как во времена советской власти было – в иные годы государственная элита из них состояла! И чего сегодня считают, сколько там евреев было среди народных комиссаров! Не евреи они были – а нация империи. И, значит, такие же права на управление ею имели, как и все прочие.
Вот почему Алексей Кравченко никогда не был антисемитом. Он просто не считал своих, "народных", евреев чужими. Такие же люди, как и все. Ну, а те из них, которые сами считали себя чужими, - что ж, это опять же их выбор.
Поэтому он даже израильтян полагал, скорее, своими: люди сделали выбор, создали своё государство, которое тоже – маленькая, но империя.
А имперцы все, в общем, мыслят схоже. "Жила бы страна родная – и нету других забот!"... И понимают друг друга, даже если между их империями рознь. Потому мы давно простили немцев, но не простили их фашизма. И не забыли. Потому и Победа – наша, нас, ныне живущих, хотя сами тогдашние победители почти все вымерли. Потому что эта победа не над немцами, а над фашизмом.
Это только для нациста все чужие. Включая и своих, когда они не хотят принимать людоедскую, по сути, идеологию "Нация – превыше всего".
Оно и понятно. Ведь нация базируется на национальности, а не на народе. Оттого чистый нацист и готов уничтожить хоть весь народ, если тот с ним не согласен. Что и демонстрируют нацисты из "Айдара" и прочих нацформирований, здесь, на Донбассе. Вот в этих самых Сокольниках. Можно было бы сказать – с блеском демонстрируют, если бы от этого не исходило такой замогильной, дьявольской черноты…
Вот они, могилы. Одна прямо у дороги, перед разнесённым двором.
Крест. Уже без надписи.
Безымянная жертва нацизма… Как в сорок первом, ей-богу!
Словом, обстрел обстрелом, ничего нового. Аналогично – Раевка. Там, правда, только стрелковка участвовала, так что это явно укровская ДРГ из "зелёнки" действовала. Скорее всего, на отходе, чтобы довыявить огневые точки. Но, может, всё проще – по пьяни. Такое тоже сплошь и рядом.
А с другой стороны, этот день, да вообще эти новогодние дни, выдались определённо тихими. Нет, в Донецке что-то творилось, по новостям передавали, в аэропорту бои идут, но без разбитого в квартире нетбука Алексей был отрезан от интернета, и подробностей не знал. Здесь же, относительно Донецка, было тихо. Начальник штаба Куга довёл до них, офицеров, как положено, сводку – но это была вполне обычная сводка. Обстрелы, перестрелки, действия ДРГ – привычная картина нормального дня периода Минского перемирия.
