Кривичи тоже не причислены к «настоящим» славянам.
А ведь х территорией стала огромная область — верховья Волги, Днепра и Западной Двины, южная часть Валдая, часть бассейна Волхова и часть бассейна Немана. По нынешней географии это вся северо-восточная Белоруссия, Псковская, Смоленская, часть Московской, часть Тверской, часть Новгородской и часть Петербургской областей. По сути, всё сердце Руси — не славянское! В смысле — не из списка «словенеска языка».
А откуда взялись сами кривичи?
Это не очень ясно.
Известно, что когда кривичи однажды, в конце VII века, вслед за схлынувшей в Балтику Ладогой пришли к этому озеру и основали здесь крепость, ныне часто именуемую Любшанской, то оная крепость оказалась похожей на дунайские образцы. Точнее, на тамошние укреплённые пункты провинциально-римского характера.
Зрительно её можно представить на картине Н.Рериха «Заморские гости» — загадочным своим гением он увидел тот самый «светлый город на холме», где и стоял кривичский порт и опорный пункт на Севере.
Это и есть самое поразительное в наиболее раннем на северо-западе Руси укреплённом поселении: то, что оно, как говорится в справке исследовавшего Любшу великого нашего археолога Е.А.Рябинина, —
– по столь раннему времени возникновения и по технологическим особенностям не имеет аналогов в Восточной и Северной Европе. … Ближайшие аналоги Любшанской крепости находятся в Центральной Европе в ареале расселения западных славян — от Дуная до Польского Поморья.
То, что крепость кривичская, доказывается двумя неоспоримыми фактами. Первый — появилась она в ходе распространения именно кривичей и не носит черт ни финских, ни скандинавских населённых пунктов. Второй — в самой крепости находятся кривичские вещи и, в частности, такие важные этноопределяющие артефакты, как височные кольца.
Есть немало основательных соображений, трактующих кривичей чуть ли не как потомков балтов. Судя по тому, однако, что латыши русских и поныне зовут «krievi», у самих балтов имелась на этот счёт другая точка зрения. Впрочем, ещё одно балтское племя — ятвяги называли русских словом drygi. Лингвисты связывают это с древнерусскими дреговичами (< балт. *Dreguva).
Но есть ещё одно соображение, которое довольно сильно ставит под сомнение "балтские" корни кривичей. Дело в том, что римскую строительную культуру и технологии лесные венеды принципиально унаследовать не могли. Значит, кривичи — люди дунайские по происхождению. Часть «праго-корчакцев»? Но те тоже не занимались строительством провинциально-римских крепостей подобного вида. И по времени появились с гаком лет на двести позже, нежели такие крепости строиться перестали.
Так что, получается, что кривичи — выходцы с римского лимеса? Какой-то предславянский народ, который, как венеды, отошёл в леса от постгуннского хаоса?
Да, по другим, не связанным с Любшей археологическим данным начальным пунктом исхода кривичей называют и Прикарпатье. Что заставляет сделать предположение об изначальной неславянской природе этого народа. Возможно, о его изначальном генезисе от каких-то давних местных народов — от никому не известных карпов, например. Косвенно предполагать это позволяют данные о том, что динулись кривичи отсюда на север где-то в VI веке. Как раз, когда пражско-корчакские славяне пошли обтекать Карпаты в направлении Византии. Что-то, видно, не сложилось с дружеским контактом…
Отличительными археологическими признаками кривичей являются длинные курганы — валообразные насыпи, где складировали покойников друг подле друга. Кремированных. Височные кольца — характерные браслетообразные. Инвентарь, характерный для всех кривичей, явно относится к посткиевской культуре. От неё же ведут своё начало и жилища — небольшие наземные срубные дома размерами 4 х 4 м. Печи также имеют свои прототипы в регионе верхнего течения Вислы.
Период освоения кривичами — в археологии и считающихся носителями «культуры длинных курганов» — бассейна реки Великой, озера Псковского и верховий Ловати относится к VI — VIII векам:
Могильники культуры длинных курганов обнаружены в восточной части Новгородской земли в бассейне реки Мологи. Население это было пришлым, явилось здесь в V веке, видимо, с Западной Двины и верхнего Днепра.
Иными словами, славяне пражско-корчакской культуры ещё только образовались, и только начали свою экспансию – а в бассейне реки Великой, озера Псковского и в верховьях Ловати уже появляются древнейшие длинные курганы.
Это, кстати, на двести лет раньше прихода сюда словен.
Откуда они здесь взялись, эти курганы?
Давайте вновь обратимся к археологии.
Могильники культуры длинных курганов обнаружены в восточной части Новгородской земли в бассейне реки Мологи. Население это было пришлым, явилось здесь в V веке, видимо, с Западной Двины и верхнего Днепра.
При взгляде с другой стороны –
- носители культуры ранних длинных курганов около середины 1-го тысячелетия н.э. продвинулись из Северной Беларуси на Псковщину и в верховья реки Великой.
В целом:
В третьей четверти I тыс. н. э. почти на всей территории Беларуси располагались города-убежища, известные в археологической науке как памятники типа верхнего слоя Банцеровщины, Тушемли, Колочина. В историографии Беларуси большинство исследователей считают их балтскими. Некоторые относят эти памятники к славянам. Высказано мнение, что это балто-славянская культура.
В предыдущих книгах мы уже определялись с этим вопросом. Так называемые балто-славянские культуры, по поводу атрибутации которых по-прежнему ломается много копий, - это следы венедского населения. То есть выходцев из расселившейся в лесах Русской равнины части земледельцев ямной общности, несущих через тысячелетия маркёр R1a-Z280, но постоянно подпитываемых и разбавляемых волнами эмигрантов из лесо-степного региона. Те волны, в свою очередь, возникали после очередного нападения очередного врага, от которого представители одних праславянских культур уходили в леса, где смешивались с представителями других праславянских культур. Последних мы и приравниваем к венедам, хотя и не делаем их тождественным тем выходцам из пшеворской культуры, которых принято идентифиировать в качестве "классических" венедов.
Об этих постоянных, хотя вряд ли всегда добровольных, контактах говорят следующие археологические свидетельства.
Раскопки на городище Демидовка в верховьях Днепра показывают, что основано оно в конце IV века выходцами из зоны киевской культуры, -
- как раз время вторжения гуннов в область проживания «киевцев», в результате чего какая-то часть их отходит в леса.
Но через несколько десятилетий, в середине V века, оно погибает, как и ряд укреплений Прибалтики, когда растрёпанные на разнообразные шайки грабителей гунны вернулись в Причерноморье и начинают наведываться в леса вплоть до польского Поморья.
Приблизительно в это же время происходят такие процессы, как формирование культуры Восточно-Литовских курганов с их княжескими погребениями типа Таурапилса, длинных курганов Псковщины, трансформация среднетушемлинской культуры в позднетушемлинскую, конец мощинской культуры и пр.
Оно и понятно: от впавших в полную анархию гуннских и примкнувших к ним грабителей сорвалось с мест и побежало в леса немало носителей различных культур. В том числе и таких, которые уже были заметно «одухотворены» римским соседством и влиянием.
Именно из таких, скорее всего, и была та «европейская» часть кривичских предков, которая передала потомкам секреты строительства провинциально-римских крепостей. Потому что именно Прикарпатье было одним из регионов, где расплёсканные гуннским колесом посткиевские культуры бурно перемешивались с осколками соседних с Римской империей народов. Одним из результатов чего стало, в частности, появление славянских этносов и их безудержная экспансия по всем азимутам.
Вот всё и сходится – и крепость, и провинциальноримскость, и княжеские погребения, и – участие «киевцев» в сложении кривичского этноса:
Комплекс культуры длинных курганов Северной Беларуси ранней стадии имеет местные корни в памятниках III-V вв., в которых присутствует в качестве индикатора расчёсанная керамика.
Расчёсанная керамика – отличительный признак киевской культуры. Тоже подвергшейся нападению – в её случае гуннов – и тоже частью нашедшей убежище в венедских лесах. И вот, получается, «киевцы» с их расчёсанной керамикой оказываются в предках наших героев. А ритуал трупосожжения на кургане, когда остатки пепла рассыпались по его поверхности, напоминает о «тушемлинцах». А это у нас кто? А это у нас ещё одна культура, относимой к балтам, но которая, оказывается, тоже возникла –
- на основе более ранних днепро-двинской культуры и культуры штрихованной керамики в результате метисации с носителями киевской культуры.
Двинулись кривичи в свой дальний путь на север где-то в VI веке. В Белоруссии и Смоленской области они останавливаются, садятся на землю. И сразу теряют «самость» - ведь остановивишйся процесс движения не отделяет их больше от остающихся на обочинах народов. Начинаются контакты с местными, притирки друг к другу - едва ли всегда мирные, - в результате которых горят Демидовки и прочие городища-селища, которым не повезло. В результате с кем-то смешиваются, кто-то уходит – вот и образуются новые культуры, а венедский массив оказывается разорван на две части.
Кроме того, -
В инвентаре курганов последней четверти I тыс. н.э. особый интерес представляют бронзовые плоские серповидные височные кольца с заходящими концами, зачастую орнаментированные выпуклыми поясками, с двух сторон которых есть зубчатая нарезка. Они обнаружены на Смоленщине в курганах… на территории, где происходило формирование смоленских и полоцких кривичей. …
Таких височных колец на территории Балтии, кажется, нет. Они как будто широко распространены на территории Смоленщины и Витебщины. Есть основания считать височные серповидные кольца женским украшением ранних кривичей. Вопрос о прототипах этих украшений вызывает спор, и его нельзя считать окончательно решённым.
Само наличие переходной формы височных колец свидетельствует, что люди, которые вышли откуда-то из пограничного с Римской Империей пространства, сформировались именно как кривичи здесь, на балтском пограничье, в Белоруссии и Смоленской области. С участием –
- да, с участием всё тех же венедов.
Непротиворечивое объяснение этим археологическим свидетельствам одно: после V века, скорее всего, в VI веке, кривичский этнос складывается в Белорусском Подвинье на базе пришлого европейского народа и местного элемента, близкого к киевской культуре. То есть - венедов. Потому для латышей славяне — krievs, ибо с их точки зрения кривичи казались чужаками, отделившими балтов от прежнего единого корня.
В любом случае, похоже, что люди, которые вышли откуда из пограничного с Империей пространства, сформировались именно как кривичи здесь, на пограничье между теми венедами, которые впоследствии станут балтами, и теми венедами, кто войдёт уже в признанный славянский круг. Пролегало это пограничье по Белоруссии и Смоленской области.
В то же время "чистыми" чужаками пришельцы не оставались, садились и смешивались с местным населением и его культурами. Где получили большой ассимиляционный заряд со стороны славян, отчего и были признаны «словеньским языком»:
Везде в этих местах вокруг них и с их участием продолжаются, разумеется, этнические процессы:
По наблюдениям латышских археологов, длинные и сопутствующие им круглые курганы на восточной окраине Латвии возникают во второй половине I тыс. н.э. Изученные курганы свидетельствуют об этнически смешанном населении (кривичи, латгалы и прибалтийские финны). В погребальном обряде и могильном инвентаре кривичей и латгалов наблюдается взаимное влияние.
Кстати, в отличие от наших историков, современники кривичей и словен никогда не путали – это факт. Даже летописец XI века этого не делал, более того – отводил кривичам место где-то вне «канонического» славянства.
Этноопределяющими для смоленско-полоцких кривичей были браслетообразные височные кольца с завязанными концами.
Интересно при этом, что принадлежавшие вроде бы пришельцам в этих местах проволочные биэсовидные украшения, полусферические бляхи, металлические трапециевидные и грибовидные привески, привески в виде птичек, что характерны для смоленско-полоцких кривичей, имеют —
– многочисленные аналогии в балтских древностях более западных территорий. 213
Параллельно носители культуры ранних длинных курганов около середины 1-го тысячелетия н.э. продвинулись из Северной Беларуси на Псковщину и в верховья реки Великой.
Судя по раскопкам в Пскове и Изборске, большой крови меж переселенцами и местными не случилось — они просто селились рядом:
В VIII — IX вв. в Нижнем Повеличье, заселённом в это время по преимуществу автохтонным прибалтийско-финским населением (в языковом отношении родственным предкам современных эстонцев), одновременно существовали два крупных несельскохозяйственных поселения. Одно из них — Псковское городище — являлось племенным центром автохтонов, а другое — Труворово городище — представляло собой внеплеменное торгово-ремесленное поселение, основанное группой славянских переселенцев. 75
Труворово городище — то, что впоследствии стало Изборском. Об обороне, однако, там тоже заботились: с двух сторон город был защищён почти отвесными склонами обрывов. А там, где проход был возможен — с напольной стороны — был сооружён немаленький дугообразный вал шириной до 10 м. При этом сам городок не так чтобы уж очень велик был: его размеры составляли 70 на 90 м.
В начале VIII века единое дотоле племя кривичей разделяется на две культуры. Скорее всего, под давлением шедших буквально за ними по пятам словен новгородских. Тогда кривичи сдвинулись частью на север и дошли через Псков до Ладоги, частью — на восток, где получили дополнительный заряд венедства и стали заметно для окружающих отличаться от своих псковских сородичей. Воплотившись в культуре смоленских длинных курганов.
Частью же кривичи остались на месте и стали полоцкими кривичами. Эти подпали под заметное балтское влияние.
То есть одни пошли в «финнщину», а другие – в «балтщину»…
Можно поспекулировать на тему того, что кривичей «разорвало» не только вторжение словен – в конце концов, те как пришли, так и ушли, - но и влияние разных культур. Если подходить к вопросу генерально, то разделение это не только понятно, но даже неизбежно: кривичи разошлись на слишком большое расстояние, и разные общины утеряли непосредственную связь друг с другом. Мы уже разбирали этот вопрос, так что здесь просто видим тот же процесс формирования разных народов на базе одной материальной культуры.
И что интересно, именно смоленско-полоцких кривичей-полочан летопись наша заносит в «элитный» список славян. А вот северных, псковско-новгородско-любшанских — нет.
Рассевшись, наконец, на новообретённых землях окончательно, кривичи начали довольно мощно развиваться:
У кривичей-полочан в IX в. существовали хорошо укрепленные пункты Полоцк, Витебск, Лукомль, вероятно, Браслав и другие, на основе которых потом сформировались города в социально-экономическом их понимании.
Дополню этот список городами других ветвей этого народа: Смоленск у смоленских кривичей, Псков и Изборск – у псковских. За ними, кроме того, как мы знаем, - крепость в Любше и селение в районе будущего Новгорода, которое впоследствии превратилось в один из его концов.
Далее с кривичами, однако, тоже что-то происходит. В IX веке они начинают отказываться от прежнего обряда погребения, и после этого времени захоронений в длинных курганах не найдено. Объяснения этому у меня нет. Даже не спишешь на христианизацию – не пришёл тогда ещё её срок. Разве что остаётся предположить очень быструю ассимиляцию кривичей словенами и другими славянами. Ибо уже –
- в IX веке в области расселения смоленско-полоцких кривичей длинные курганы сменяются круглыми (полусферическими), по внешнему виду не отличимыми от синхронных насыпей других восточно-славянских земель.
Почему они так быстро и легко ассимилировались? Слабоват оказался корень у кривичей? Или просто отжил своё этнос, тихонько ушёл на покой, растворившись в новом, которому вскоре доведётся стать древнерусским?
Любопытно, кто стал их «растворителями». Племя, которое тоже, несмотря на включение в «элитарный список», не назовёшь чисто славянским. Хотя, судя по всему, оно как раз и стояло у истоков той, славянской, пражско-корчакской цивилизации, от которой даже имя вынесло…
