Интермедия про «прозвавшихся Русью»
Тогдашняя цивилизация – в материальном воплощении - это прежде всего оружие. Именно им брались и защищались материальные ценности.
В частности, именно поэтому появляется каменная крепость в Любше. То есть на месте уже наличествует враг, от которого за простым частоколом из бревен не отобьешься. И кривичи, которых археологи и считают авторами этого укрепления, строят каменную крепость, сходную с теми, которые возводили «варвары» в Центральной Европе под римским влиянием.
От кого же это они защищались? Трудно сказать определённо. Возможно, и от местного финского населения. Но не от славян. Это позднее Любша горела два или три раза – и каждый раз от них! Но славяне подходят к Ильменю лишь к 750-м годам, когда здесь уже почти двести лет автохтонны кривичи и не так давно обосновались скандинавы. Похоже, с Готланда.
Так что кто агрессор на Руси, а кто её ранний местный житель – вопрос далеко не однозначный…
Поселение Ладога начинается с вещей скандинавского облика, в том числе набора скандинавских ремесленных инструментов. То есть минимум один гражданский скандинав жил в Ладоге в самом её начале. А следовательно, была и его семья, было и окружение (как же в те времена без него), были и его военные. Но главное - была его культура!
Верхнерусские археологические комплексы включают вещи балтского, финского и скандинавского облика. Костяные и роговые изделия типологически связаны с ремесленными традициями североморских торговых центров Фрисландии, откуда они распространились как в Скандинавию, так и в земли поморских славян, а далее - в Новгородскую землю. Наряду с субстратными (балтскими и финскими) и привнесёнными скандинавскими особенностями западнославянские элементы в домостроительстве, фортификации, керамике, металлических, костяных, деревянных изделиях, во-первых, обособляют культурный комплекс Верхней Руси от других восточнославянских культур, а во-вторых, связывают его в единое целое.
Фиксируется на севере и общая идеологическая традиция.
Отмечается наличие фонда эпических сюжетов, складывавшегося в смешанной славяно-варяжской среде в зоне наиболее интенсивных славяно-скандинавских контактов, прежде всего Верхней Руси. Это оставило следы прежде всего в новгородских летописях и в «Повести временных лет», вошло в состав саг – таких, как «Сага о Тидреке Бернском», «Сага о Хервор», «Сага о Вёльсунгах», «Сага о Хальвдане, сыне Эйнстейна» и других.
Иными словами, скандинавские культуры входили составным элементом в общебалтийскую культуру, которая, собственно, и была стационирована вокруг Ладоги-Ильменя, практически не будучи связанной со славянами юга Руси.
То есть северная Русь – это уже смешанное в культурном отношении славяно-балто-финно-скандинавское общество! И в этом смысле будущие русские – не славяне изначально. Они уже и складывались как симбиотный народ на скандинаво-финно-славянском пограничье. В процессе «прозвашася Русью».
И этот народ сильно отличается от других славянских народов на будущей Руси. Там тоже были свои смеси и влияния, но именно – свои. И их было существенно меньше, ибо вокруг славян были славяне. И лишь из Степи налетали всадники, убивали, грабили, собирали дань, - но их культура никому не была интересна. В силу своей абсолютной инаковости с культурою земледельца.
И враждебности.
Но ведь норманны-викинги тоже не выступлениями на детских утренниках промышляли?
Да, но природа их промысла хоть и была враждебной – а кто тогда не враждовал со всеми, кроме членов своего рода? – но не инаковой.
Чтобы понять это, отвлечёмся от того, кем на самом деле были русы. Пусть они будут марсианами или полянами-антами-росомонами-рош, которые построили египетские пирамиды и пугали собою еврейских младенцев в колыбели.
Пусть русы – не скандинавы. Но присутствие скандинавов на земле будущей Руси отрицать невозможно.
Это доказывается археологически.
Невозможно отрицать и того, что норманны-викинги на эту землю ходили. Пограбить, попиратствовать. Пособирать дань.
Это тоже доказывается археологически.
Остаётся ответить на вопрос: могли ли эти пираты захватить если не землю, то власть над ней? И тем самым стать неким центром, вокруг которого собирались роды и этносы, меняя самоидентификацию?
Ну, во-первых, редок тот пират, который не желал бы разбогатеть, прикупить себе островок с виллой и ромом, и сидеть на веранде, с удовольствием глядя, как на пляже перед ним резвятся голые девки. Викинги не знали ещё рома, но, полагаю, их интересы в данной области мало отличались от флинтовских и моргановских. С поправкою на время, конечно.
А время было такое, что норманнским пиратам не то что острова – целые герцогства в руки попадали. Мы уже говорили о Нормандии и Дэнло. Но ведь викинги в те времена понаустраивали себе королевств по всему Западу! Норманнские королевства создались в Ирландии, Англии, на острове Мэн, в юго-западной Франции, в Бордо, на Шетландских, Оркнейских, Гебридских островах, на Сицилии и на юге Италии. Что мешало бы им при желании овладеть землями на Востоке? Что он такое рядом с вышеназванными регионами – где государственная власть, рыцарские армии, веками развитая инфраструктура с каменными крепостями и городами? Где мощный идеологический скелет вселенской церкви, с литературой и организованной политикой? Что рядом с этим представляли собой глухие северные леса с разбросанными по ним мелкими общинами? Общинами, живущими догосударственной жизнью? С неукреплёнными поселениями площадью в 15 соток и десятком полуземлянок? А всей инфраструктуры - полдюжины удалённых на сотни вёрст друг от друга деревянных городишек размером 90 на 70 метров.
Скандинавы могли не захотеть сюда ходить – это да. Но мы твёрдо знаем, что заходили. А уж что яростных покорителей половины Европы могли не пускать сюда мужички с дрекольём – смешно. А мужички именно с дрекольём. Да с топориками. Ибо все найденные на территории Руси мечи тех времен были европейского и скандинавского изготовления. Лишь позднее появляется один-два, на которых можно прочесть что-то вроде «Людота ковалъ».
И не говорите, что-де в этих лесах была страшно-могучая цивилизация, куда сильнее европейской, которая ужасом одним, ею внушаемым, отгоняла скандинавов от вторжения. Могучая цивилизация оставляет внятные следы. Так вот этих следов вокруг Ладоги и нет. Совместное житьё-бытьё разных культур – есть.
Но государства, способного противостоять викингам, здесь не было.
И значит, местным людям надо было как-то решать вопрос безопасности от викингов. А кто лучше защищит от викинга, как не другой викинг?
«Что это было?» в конкретном контексте
А вот теперь стоит вспомнить ту реконструкцию, что была сделана в начале этой книги. Да, она, конечно, несёт в себе изрядную долю шутки. С нарочитыми анахронизмами. Которые, однако, помогают нам вспомнить собственную недавнюю смуту. И убедиться, что вариаций у всех смут не так уж много. И в той или иной комбинации составные элементы могут сложиться в любую эпоху.
Давайте посмотрим, их каких камешков сложилась мозаика той, «рюриковой» смуты. Ведь независимо от правдивости или выдуманности летописного свидетельства о «призвании варягов» - или степени добросовествности реконструкции летописцем давних для него событий, - смута-то была… Горели Ладога и Любша, Псков подвергся разорению до такой степени, что был заселён новым населением. Пробился новый поток восточного серебра в шведскую Бирку. А некие русы накопили где-то и перебросили столько сил, чтобы позволить себе наглость штурма Царьграда…
Что-то было.
Что?
«Се начнем повесть сию» - о начале русской истории.
Вот только как? Противоречий в датах и событиях столько, что весь учёный мир уже несколько веков бьётся в неудачных попытках разрешить их. Множество гипотез, теорий, остроумных реконструкций – но по какому-то молчаливому соглашению все признают лишь некую «физкультурную» ценность своих изысканий – главное не победа, а участие. И в ход вновь идут все те же летописные:
862 год – призвание варягов во главе с Рюриком,
882 – вокняжение «родича» Рюрика Олега в Киеве,
912 – вокняжение пожилого по тем временам, как минимум 35-летнего сына Рюрика Игоря,
945 – гибель Игоря, в 68 лет бойко бегавшего за данью и оставившего малолетнего единственного сына Святослава –
и так далее.
И мы не можем вырваться из этой схемы, навязанной нам летописцем, писавшим о двухвековой для него старине, да к тому же связанного интересами церкви, своего митрополита и своего князя…
Почему? Да потому, что фактического материала мало. Первых русских князей вплоть до Игоря не знают иностранные исторические источники, и остаётся только проводить любопытные, но не бесспорные аналогии, скажем, между Рюриком Русским и Рюриком Ютландским, «язвой христианства». Первых русских князей, естественно, невозможно идентифицировать археологически. И вообще начальные русские события носят крайне фрагментарный, а подчас и баснословный характер.
И дело даже не в том, что начальные эпохи почти всех древних государств носят легендарный характер. Дело в том, что у нас и легенды-то противоречивы! У нас одно и то же событие может тремя-пятью разными годами датироваться! У нас даже о национальной принадлежности первых правителей чёткого понятия нет, а если вдуматься – то и о национальной принадлежности русского народа вообще…
Что ж: «почему» - ясно. «Кто виноват» - тоже. Во всей своей нетленной красе встает третий национальный русский вопрос.
А делать ничего не остается, кроме как попытаться привязать легенды и свидетельства летописей к неким относительно твёрдым ориентирам. К датам природных явлений, к надёжно зафиксированным событиям, к базовым законам существования человеческого общества. То есть собрать всё, «нанизать» на ствол времени, отметить закономерности, отбросить невероятности… Возможно, мы и не докажем, что конкретный Рюрик действительно женился на конкретной Ефанде и родил сына Игоря, - но хоть приблизимся к пониманию, когда и почему эти люди что-то делали…
Вот только – «ствол» времени. Уж слишком много их, стволов. Прямо куст какой-то… Даже если удается свести в одной книге все по возможности сведения - как их расположить по шкале времени? Сложно не только потому, что, как уже было многажды отмечено, источники путаются, искажают, подчас откровенно и целенаправленной врут А позднейшие переписчики летописей вносили в хаос событий собственные ошибки или умышленные корректировки. Но ведь даже календари менялись!
Скажем, в каком году было 12 марта 1000 года? Нелепый вопрос - ведь написано: 1000-го! Но вспомним: это лишь сегодня новый год приходит 1 января. До этого господствовали отсчеты и от 1 марта, и от 1 сентября. Да плюс - в разных странах были разные календари. Скажем, на Руси в основном употреблялся «мартовский» счет, а в соседней Византии – «сентябрьский». А в XV веке в русском календаре тоже победил «сентябрь» - а монахи продолжали переписывать летописи. И датировка одних и тех же событий оказалась запутанной насмерть.
Усугубляет картину еще и тот факт, что –
- летописи сплошь и рядом отклоняются в обе стороны от этой условной границы - иногда вплоть до января и начала мая.
По той простой причине, что, как доказывал хронолог начала ХХ века Николай Васильевич Степанов, на Руси использовался не солнечный, а лунный календарь, и от этого начало года не было четко фиксированным, а зависело от появления фенологических признаков весны в данной местности. И потому могло произойти и намного раньше, и намного позже «нормы»!
Первоначально счёт вели от весенних новолуний, однако в летописях преобладает счет несколько иной - от воскресений, предшествующих первому весеннему полнолунию, что вероятнее всего, связано с попытками христианской церкви бороться с языческими празднествами, разыгрывавшимися в момент новолуний, -
- дополняет современный русский историк Александр Журавель.
Так что 1000-й год мог оказаться и 999-м и 1001-м. А то и вовсе...
Что значит - «а то и вовсе»? Это значит, что картина еще сложнее изображенной выше.
Дело в том, что летоисчисление на Руси до петровской реформы велось от «сотворения мира». Вопрос о том, когда это произошло, в древности оживленно обсуждался, в результате чего было выработано довольно много различных точек отсчета, из которых на Руси в IX - XIII вв. использовались следующие (для упрощения дам наименования их в зависимости от числа единиц, которые нужно отнять для пересчета на современное летоисчисление):
- «нулевой», «антиохийский» или «александрийский» (-5500);
- «троичный», Секста Юлия Африканца (-5503);
- «пятиричный», «старовизантийский» (-5505);
- «восьмиричный», «константинопольский» (-5508);
- «девятиричный», ультрамартовский (-5509);
- «десятиричный» (-5510), имеющий своего «ультрамартовского» двойника (-5511).
В общем, в одной и той же летописи могут «сосуществовать» несколько разных систем датировки. Ведь заполнялась она и переписывалась разными авторами, каждый из которых сводил в создаваемую им книгу труды своих предшественников и при этом чаще всего оставлял в неизменном виде хронологическую сетку событий. Скажем, из 250 лет, охваченных «Повестью временных лет», примерно сотня остается не заполненной событиями, еще сотня лет имеет «мартовские» и «ультрамартовские» разночтения и остальные даются по иным календарным стилям.
В результате по истечении столетий, с одной стороны, накопились многочисленные ошибки механического характера (путаница чисел, смешение июня и июля и т.п.), а с другой стороны, оказались соединенными в рамках одной летописной статьи разные календарные стили, что крайне затрудняет восстановление подлинной последовательности событий.
Но к чему так много места уделяется этим календарным путаницам? А к тому, что А.Журавель проделал гигантскую работу и попытался исправить хронологическую путаницу в летописях путем перекрестного сопоставления разных календарей и источников, а также привлечения сообщений об астрономических явлениях свести хронологию русских летописей к одной системе.
Автору же данной книги оставалось только дополнить её данными добавочных исторических источников, археологии, в какой-то степени – этнографии и филологии, а также – при всей ее отрывочности - исторической экологии. Кроме того, в сложившуюся хронологическую сетку были включены и оригинальные исторические интерпретации ученых, чьи знания и логика казались достаточно адекватными при их реконструкции событий и обстоятельств. При этом допускалось, что часть – может быть, даже и заметная, подобного рода интерпретаций, а также сведений из источников может оказаться не слишком-то доказанной. Но и такое явление было как бы «запланировано». Ведь основной целью настоящего исследования является не установление «истинной» хронологии – едва ли это вообще возможно, - а выявление неких связанных с событиями исторических тенденций, которые и могли бы помочь нам хотя бы вчерне разобраться в начальной русской истории.
И вот что получилось, если бросить комплексный взгляд на то, что мы знаем о событиях и обстоятельствах 850-860-х годов. Вне зависимости от того, кем были пресловутые русы.
